Некоторое время назад один из коммерческих банков Узбекистана был уличен в незаконном присвоении валюты клиентов.
Тогда под суд был отдан лишь один человек, двое других находятся в розыске. Любопытно, что один из них сам сообщил в МВД Узбекистана о сомнительных финансовых операциях, осуществляемых и контролируемых в банке первыми лицами этой структуры.
После чего, по мнению его родственников, и начались преследования.
Банк продолжает работать, практически все его руководители на своих местах. Единственное, чего лишили банкиров, это лицензии на право проведения валютных операций. Да и то, как говорят, ненадолго.
Тем временем, сотрудник банка, сообщивший в МВД о криминале, вынужден скрываться за пределами Узбекистана, опасаясь и тех, кто возбудил против него уголовное дело, и тех, кто не простил ему обращения в правоприменительные структуры.
Сегодня мы решили опубликовать письмо матери этого человека, утратившей надежду на справедливое разрешение вопроса и не получившей из Генеральной прокуратуры, МВД и СНБ ни одного ответа по существу на поданные заявления.
Как ни печально, но наша газета стала для этой пожилой женщины единственной возможностью публично сказать о том, что ее волнует.
Мы далеки от функций даже третейских судей, однако, ознакомившись с весьма эмоциональным текстом и фактами, изначально предназначавшимися для руководителей правоприменительных ведомств Узбекистана, посчитали важным предать их огласке.
Мы почему-то верим, что они не останутся без внимания Генерального прокурора Узбекистана.
Хотя бы потому, что их изучение входит в его должностные обязанности…
«Вновь пишу Вам, всё ещё надеясь в торжество Закона и справедливости, хотя на деле вашими сотрудниками делается всё, чтобы подорвать доверие простых людей к органам прокуратуры.
Конкретно хочу сказать, что работники прокуратуры Шайхантахурского района в течение 13 месяцев, начиная с апреля 2005 года по май 2006 года, вели следствие в отношении ЧОАКБ «Равнак Банк» только против моего сына, при этом все делалось в строгой договоренности с руководством банка по их голословным обвинениям и заранее искаженным фактам.
В течение этих 13 месяцев куда только мы не обращались, куда не писали, но все наши жалобы без изучения чисто формально переадресовывались в Шайхантахурскую прокуратуру, откуда приходили отписки, что жалобы приобщены к делу.
Прокуратура Шайхантахурского района изначально привлекла на проверку аудитора Умарова Нуриддина, не имеющего представления о работе банка, не имеющего права делать проверку в данном банке в виду полной некомпетентности.
Результатом этого явилось то, что заинтересованными должностными лицами банка, решающие подписи которых проходили по документам, давались неаргументированные показания с единственной целью уйти от прямой ответственности, которые без документальной квалифицированной проверки и легли в основу обвинения моего сына.
Уголовное дело было открыто в марте 2005 года сразу против моего сына, а не по факту. При этом мой сын не скрывался, а находился в течение марта-апреля дома и официально обращался в МВД.
Непонятно, почему в апреле был объявлен розыск, если следователь даже ни разу повестку домой не прислал, и мой сын находился в больнице, о чем было сообщено адвокатом Турсунходжаевым следователю Хасанову А.
На все факты, изложенные в письмах по поводу крупных хищений государственной валюты в сумме 2 млн.долларов, отвлеченных в банк-банкрот России, нет абсолютно ни какой реакции.
Никто даже не интересуется: зачем вообще Кулахмедову, Умирову, Ишчанову, Дадабаеву и Худайкулову нужно было делать эту операцию; почему деньги ушли в этот финансово неустойчивый банк, который разорился; каким образом при невозврате этих денег Равнак Банк из каких источников и чьих средств выплатил проценты и долг ГАК «Внештранс»; какой анализ и кем дано заключение о целесообразности этой операции; как и на каких счетах бухгалтерского баланса вели учет этих невозвращенных денег?
Мы поняли, что следствию эти факты кажутся ничтожными, поэтому нам и говорят, что мы не имеем никакого отношения к делу, так как они ведут его только в отношении хищения вкладов, а другие крупные хищения государственных денег, являющихся основной причиной махинаций с вкладами, их не интересуют.
Значит, надо понимать так, что ущерб, нанесенный нашему государству со стороны Кулахмедова, Умирова, Ишчанова, Дадабаева путем умышленного отвлечения и замораживания государственных денег в личных корыстных целях по сговору с российским банком-банкротом, не интересуют прокуратуру.
Кредиты аптекам и другим организациям, из которых получали личную выгоду указанные лица, а не наша экономика, тоже не расследуются, потому что этими людьми заплачено из своих наворованных денег всем ответственным работникам правоохранительных органов. Из этого Кулахмедов, Худайкулов, Умиров не делают секрета, называя имена конкретных людей, которым заплачено только за то, чтобы дело было закончено на моем 25-летнем сыне.
Сегодняшнее состояние дел ещё раз это подтверждает, что расследование идет только против моего сына. Об этом говорят сами сотрудники банка и те люди, которых сегодня допрашивает прокуратура города. Мы знаем точно, что изначально самый важный и большой чиновник покрывает и напрямую вмешивается в ход следствия. Кроме этого, бывший работник прокуратуры Алимбаев А., сын которого также работает в прокуратуре г. Ташкента, прямо вмешивался в ход следствия, в результате чего оно до сих пор ведётся только против моего сына, а руководство банка продолжает жить безнаказанно и всюду откупается. Кроме того, со слов допрошенных людей мы знаем, что работниками городской прокуратуры допрос начинается с информации о том, что « Бузрукханов Таир обокрал Ваш банк и сбежал с деньгами, знаете ли ВЫ об этом? Напишите, что он лично Вам нанес ущерб в такой-то сумме?». Мы считаем, что эти действия противоречат нормам Уголовно-процессуального кодекса РУ, когда дознаватели навязывают свои желания получить именно такой ответ. Почему допрошенным выдаётся непроверенная и недоказанная информация , почему им навязывается ущерб, который они не получили и даже не ощутили?
Как работник банка, имеющий многолетний стаж работы в банковской системе, я знаю точно и докажу, что прежде чем говорить о действительной сумме ущерба, необходимо посмотреть и поднять внутренние денежные документы банка по операционным расходам за 2005 год, что, конечно, не сделано следствием. Посмотреть бухгалтерские проводки — на какую сумму из прибыли банка был создан резерв на покрытие хищений по вкладам. Необходимо поднять мемориальный ордер из документов дня банка и найти подтверждение, на какую сумму была осуществлена фактическая переброска денег со счета прибыли или резервного счета на покрытие и возмещение вкладов физических людей. Только после получения подтверждения из этих первичных документов можно делать вывод о конкретной сумме ущерба. Почему эти вопросы следствие не задаёт главным бухгалтерам, Умирову, аудитору банка, а ограничивается примитивными методами, тем более что у банка на сегодняшний нет лицензии на проведение операций в иностранной валюте и по этой простой причине у него не должно быть остатков вкладов и вкладчиков в инвалюте.
Из материалов акта, переданных Центральному банку Шайхантахурской прокуратурой, видно, что 30 мая 2005 года была переброска на погашение задолженности из прибыли банка только 30 млн. сум. Нельзя допустить неграмотного подсчета несуществующего ущерба, тем более что вкладные операции для любого банка не приносят прибыль, а напротив — приносят убытки, потому что не банку вкладчики платят, а банк платит людям из своего кармана. Привлечение средств населения на вклады необходимо для любого банка, в первую очередь, для увеличения наличности в кассе банка и создания ресурсной базы. Операции с кредитами и невозврат валюты из России в размере 2 млн.долларов – это прямой урон и ущерб акционерам и банку в целом.
Моего мужа никто не допросил из городской прокуратуры, несмотря на его неоднократные официальные заявления. Тем не менее, он имеет прямое отношение к этому делу. Во-первых , 1 февраля 2005 года именно Умиров, Кулахмедов и Ишчанов его шантажировали, говорили, что, если он не возьмет кредит в неограниченном размере, то больше не увидит своего сына или в одно прекрасное утро найдёт его труп у подъезда, что они держат его под арестом в 9-этажном доме.
4 февраля 2005 года Умиров забирает машину «Матиз» (гос. номер 301 8838), новую, купленную в кредит 18 января, стоимостью 7 млн.сум, из которых нами сразу выплачено свыше 3 млн. 600 сум. И, подкупив судью Атаханова в Мирзо-Улугбекском гражданском суде, добивается заочного решения по машине в свою пользу, при этом умышленно умалчивает, что он её практически сразу незаконно отобрал и лично присвоил. Равно и присвоил заплаченные ещё в январе-феврале и марте деньги, которые заплатила наша семья в сумме 3.600 тыс. сум за кредит. Судьба машины и наших денег до сих пор неизвестна, а на наши обращения никакая инстанция не реагирует.
9 февраля 2005 года мой муж принес лично Кулахмедову 1850 долларов США, он их сам не взял, а вызвал Умирова, который их и забрал. Что с ними сделано — мы до сих пор не знаем.
Деньги, которые 11 января 2005 года внес мой сын с ведома Умирова на счета работников банка Муллажановой И.- 7 тыс. долларов, компьютерщика Логунова — 4,5 тыс. долларов и других — на сумму более 25 тыс. долларов и забранные с его рук Ишчановым 12 тыс. долларов со счета, следствием не изучаются и не принимаются во внимание. Между тем, за эти деньги наша семья поплатилась почти всем имуществом, нажитым честно в течение 30 лет. Материалы очной ставки, которые провел следователь Хасанов в январе и феврале месяцах между мной, Умировым и Кулахмедовым, являются подтверждением многих фактов, в том числе тех, что машина незаконно находится у Умирова и деньги нам не возвращены, что мой сын вносил деньги, а самое главное — имеется подтверждение, что мой сын выполнял операции на уровне ответисполнителя в проведении денежных операций, его работа контролировалась главным бухгалтером Ишчановым и аудитором и т.д. Непонятно, почему городская прокуратура эти документы не изучает.
Мною на очной ставке заданы вопросы по программе АСКИ и было ясно видно, что утверждение бухгалтерских проводок по программе могли производить только должностные лица на уровне Дадабаева, Ишчанова, Рогожниковой, Исматуллаева и других лиц, которые по должности и функциональным обязанностям являются контролерами, то есть на денежных документах расписываются как контролеры и в программе на основании этих же документов позже их утверждают.
Кулахмедов, Умиров, Ишчанов путем шантажа и угроз заставили моего мужа подписать кредитный договор 22 февраля 2005 года на 13 млн. сум, все остальные документы, необходимые при кредитовании подделали и сами подписали, затем без ведома мужа нашли частного предпринимателя, которому какую-то часть денег дали, а остальные прикарманили. При этом в органах прокуратуры говорят, что закрыли хищения по вкладам на основании акта, который Умиров совместно с Ишчановым позже сфабриковали. Фактически по этому акту они внесли те деньги, которые принес им мой сын, заняв везде и всюду, лишь бы меня, его мать, работающую в то время в Центральном банке не выгнали с работы. Хочу подчеркнуть, что меня по голословным обвинениям, написанным в письме 30 апреля 2005 года Шайхантахурской прокуратурой, попросили уйти с должности и с работы. Я написала заявление, будучи в глубоком шоке, потрясенная от событий, разыгравшихся вокруг меня. До сегодняшнего дня страдает вся моя семья.
Мой муж написал ряд кассационных жалоб в Мирзо-Улугбекский суд, городской суд по поводу незаконных решений в части автомобиля «Матиз». Однако судья выносит постоянно заочные решения в пользу Банка. Муж обращался и городскую и республиканские правоохранительные и судебные инстанции. Но реакции нет никакой!
Мой муж официально заявил в прокуратуру республики от 24 мая 2006 года, где представитель 15-го управления Султанов Н., рассмотрев моё заявление, сказал, что в городской прокуратуре создана следственная группа под руководством 1-го заместителя прокурора города и они работают по делу банка, что машину должны вернуть и рассмотреть все доводы и факты. Также он сказал, что в городской прокуратуре ему сказали, что мой муж скрывается и не приходит на вызовы следователя Турдиева. Всё это опять-таки неправда, никто его не вызывал. Он много раз ходил и ходит в городскую прокуратуру, но ему говорят, что следователя Турдиева нет на месте. На самом деле следственная группа имеет уже определенную установку и указание от заинтересованных лиц вести все дело только против моего сына и любой ценой вывести из него всю преступную группу лиц банка в количестве 14 человек. Никому не секрет, что должностные лица, проводившие вкладные операции в течение 2003-2004-2005 годов, будут говорить одну голословную версию в своё оправдание и будут указывать на моего
сына, потому что до сегодняшнего дня в документы и в инструкции никто не заглядывал, тем более руководство уже всё подчистило, изменило.
Следственная группа уже враждебно настроена против моего сына, потому что в их числе работники органов, которые водят дружбу с Кулахмедовым, который задал тон и диктует свою волю за большие деньги. Главный их козырь – это расписка моего сына, написанная под давлением и уговору Ишчанова Р. в состоянии сильного психологического нервного аффекта и шока. Тем более, что при написании этой расписки никто не присутствовал, кроме Ишчанова, который потом собирал негласно подписи Рогожниковой, Мухтасимова, Умирова, Худойкулова для того, чтобы шантажировать меня и выжать все соки из членов моей семьи. Мой сын на следующий день потребовал, чтобы Ишчанов и Умиров вернули эту расписку, а они уже начали ему угрожать физической расправой в случае, если он не возьмет вину на себя. Потом они тут же эту расписку отнесли в Центральный банк и даже сегодня продолжают по почте рассылать в отделения банков города. Их никто не может остановить, их все боятся.
Но самое интересное произошло 21 июня 2006 года. Мой муж находился в БТИ Юнусабадского района, куда пришел председатель банка В. Умиров. Председатель подошел к мужу и говорит, что у него неприятности на работе, у банка отняли валютную лицензию, но он с Кулахмедовым решит эту проблему. Лучше, если мой муж по-хорошему даст ему и Кулахмедову 50 тыс. долларов США, которые они отдали прокурору Шайхантахурского района А. Мирасилову, 50 тыс. долларов — за возврат лицензии, 50 тыс. долларов — какому-то советнику Президента за покровительство, 40 тыс. долларов — прокуратуре города. Он требует у мужа 170 тыс. долларов, которые они в форме взяток давали для того, чтобы уйти чистыми.
Ёще он сказал, что недостача в кассе была на 58 тыс. долларов, мой сын заплатил 37 тыс. долларов, но никто никогда не докажет, что он эти деньги заплатил. Самое страшное, он опять угрожал физической расправой над моим сыном и сказал, что это ему будет стоить всего 2-3 тыс.долларов.
Этот же Умиров в марте 2004 года давал справку в ГУВД о том, что в работе моего сына нет хищений и недостач.
Мы знаем также, что руководство Равнакбанка осуществляло незаконные сделки по кредиту.
Прошу изучить письмо Тюменского завода обуви, направленное Центральному банку, который разослал это обращение всем банкам города о недопущении таких сделок».
З. Бузурханова