Почему решение ввести войска ОДКБ в Казахстан было принято за считанные часы, как сейчас выглядит ситуация в Центральной Азии и как в целом статус ОДКБ теперь будет восприниматься в мире. Об этом в интервью изданию «Новая газета» рассказывает политолог Аркадий Дубнов.
– Почему согласие на введение миротворческого контингента было дано так быстро? С момента запроса президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева до согласия прошло всего несколько часов. Это было запланированное действие, запланированная «многоходовочка»?
– Если короткий ответ, то я не знаю. И у меня точно такие же вопросы возникают к объяснению причин того, что в середине 5 января ситуация, в первую очередь в Алматы, изменилась самым драматическим образом. То есть когда обнаружилось, что в городе появились хорошо организованные группы людей, вооруженные летальным оружием, которые действовали — и я тут готов чуть ли не цитировать Токаева — по четкому плану, скоординированному их руководителями, начальниками, занимая главные объекты государственного значения, в том числе акимата (здания администрации) и офис КНБ (Комитета национальной безопасности).
Полагаю, что в этот момент появилась опасность какого-либо неконтролируемого развития событий, исходом которого могло бы стать смещение Токаева с поста президента. И это в условиях, когда Токаев уже сместил елбасы, председателя Совбеза, то есть устранил первый центр власти. А люди, которые выступили «в ответку», в интересах Назарбаева, видимо, готовы были снести второй центр власти, и таким образом, устроить контрпереворот.
В результате, мог возникнуть третий центр власти, новый, который, наверное, показался угрожающим и Москве тоже. С подачи Токаева.
Я могу только экстраполировать, какого рода сценарии были предложены Москве, которая — и я в этом не сомневаюсь — в принципе, была готова к переправке своих военных на территорию Казахстана. Скорость, с которой десант вылетел и разместился в Казахстане, подтверждает, что такого рода сценарные разработки были уже задействованы.
– Получается, в Москве боялись более опасных сценариев?
– Я думаю, что да. Речь идет о том, что те люди, которые могли прийти к власти в Казахстане, могли быть, мягко говоря, не слишком лояльны России.
– Сюжет с Кыргызстаном, который отправил своих военных в Казахстан лишь со второго раза, кажется каким-то исключением из правил. Почему в стране даже многие представители власти публично этому сопротивлялись?
– Кыргызстан среди всех членов ОДКБ, несмотря на весь противоречивый характер и сомнения в устойчивости власти, — страна, в общем, с некоторыми демократическими традициями. Поэтому там нужно было получить согласие парламента. Можете себе представить, что Александр Лукашенко просил бы депутатов, или президент Таджикистана Эмомали Рахмон попросил бы принять решение через парламент? Нет, конечно. А Кыргызстан — да. Это первое.
Второе, и это даже более существенное, хотя и вытекает из первого: Кыргызстан — братская Казахстану страна. И высылает теперь в Казахстан миротворцев. Кыргызстан, который, в частности, сама не способен умиротворить ситуацию на границе с тем же Таджикистаном. Это, конечно, выглядит довольно курьезно.
Третье общее соображение — у меня появляется дежавю сегодняшнего коллективного ввода ОДКБ с тем, как происходил в 1968 году в первые дни ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию.
Туда вводились и другие военные, в частности из ГДР. Это очень быстро было признано политической ошибкой: чтобы немцы снова появились на территории Чехословакии — такого нельзя допустить. Буквально в считанные дни все остальные страны, кроме Советского Союза, вывели свои войска из Чехословакии. Я, в конце концов, не могу исключать, что приблизительно то же самое случится и здесь.
– Много говорят о том, что теперь, когда есть прецедент ввода миротворцев при внутренних беспорядках, пусть это и оправдывают «внешней агрессией», другие президенты внутри ОДКБ будут с удовольствием пользоваться этой опцией, случись что. Будут?
– Никакого удовольствия здесь никто не испытывает и не будет испытывать. Что касается остального, то на наших глазах создается нехитрая политологическая уловка. «Угрозы стабильности» в странах постсоветского пространства, ориентирующихся на Россию, будут считаться внешними, характеризоваться как внешние, независимо от их происхождения. А значит, включается основной механизм ОДКБ, когда нужно оказывать помощь при внешней агрессии.
– Интересна фигура таджикского лидера Эмомали Рахмона во всей этой конфигурации. Как вы думаете, для него такое решение ОДКБ несет какие-то персональные риски или, наоборот, преимущества?
– Даже не думал, честно говоря, фигура Рахмона в этой ситуации меня меньше всего волнует. Рахмон может быть интересен только тем, что это первый из лидеров ОДКБ кому предстоит в обозримом будущем обеспечить транзит власти. Видимо, своему сыну (действующему мэру столицы Таджикистана Рустаму Эмомали), о чем уже говорят. Поэтому, конечно, можно размышлять о том, какого рода проблемы у него могут возникнуть в ходе транзитной операции. Но в любом случае в этой ситуации мы должны помнить, что у него внутри страны с точки зрения безопасности есть достаточно много структур, гарантирующих эту безопасность. Я имею в виду 201-ю российскую базу. Ничего не надо вводить, все уже есть и в хорошо укрепленном виде, особенно после смены власти в Афганистане. (201-я российская военная база в Таджикистане располагается в двух городах — Душанбе и Бохтаре; в ее состав входят, в частности, мотострелковые, танковые, артиллерийские, разведывательные подразделения, подразделения ПВО).
– Почему слова об отправке миссии ОДКБ в Казахстан дали сказать Пашиняну? Только ли потому, что он — председатель Организации?
– Он должен был это сделать по этому своему временному, в течение года, статусу, Армения председательствует ныне в ОДКБ, извольте доложить. Сочувствую. До этого, когда Армения попросила помощь, консультации проводил Рахмон (в мае 2021 года Пашинян обращался к тогдашнему председателю Совета коллективной безопасности ОДКБ, президенту Таджикистана Рахмону в связи с ситуацией в Сюникской области на границе с Азербайджаном). Тогда тоже было забавно смотреть, как Рахмон координирует ответ ОДКБ. И сейчас случайно получилось очень удачно для Москвы, опять не ее голосом…
– Вам его жалко в этой ситуации? Ведь Пашинян в 2018 году пришел к власти на волне народных протестов.
– Во-первых, у меня нет никаких личных отношений с Пашиняном, я ни разу его не видел, не знаком с ним. Во-вторых, в принципе в политике нет личных отношений. В-третьих, ситуация, сложившаяся ранее в Армении и послужившая поводом для обращения в ОДКБ, принципиально отличается от ситуации в Казахстане, на мой взгляд.
– Узбекистан не входит в ОДКБ, однако тесно соприкасается с некоторыми государствами — членами этой организации. Какие выводы из происходящего для себя может сделать Шавкат Мирзиёев? Он же даже выразил поддержку руководству Казахстана.
– Один вывод абсолютно четкий — руководство Узбекистана еще раз приходит к выводу, что позиция невхождения в состав ОДКБ была правильной и выглядит оптимальной в этой ситуации.
– Почему?
– Потому что нет никакого искушения прибегать Ташкенту к помощи ОДКБ, с одной стороны. Таким образом, проще всего избежать навязывания внешнего вмешательства. У Узбекистана достаточно имеющихся структур обеспечения безопасности, в том числе и для отражения внутренних угроз, чтобы не оказаться в таком же положении, в каком оказался Казахстан.
– Как возникшая ситуация повлияет на Россию, изменит ли она положение России в Центральной Азии? Пропагандистские каналы уже говорят, что нужно, мол, вести «братскую политику», «не играть с нациками» и так далее. Можно ли говорить, что это решение — попросить помощи ОДКБ — повлияет и на сам Казахстан, и на влияние России на него?
– Безусловно, Казахстан сегодня гораздо больше, чем раньше, оказался в силовом поле влияния России.
Все внешнеполитические решения руководства Казахстана теперь не могут предприниматься без учета и без оглядки на пребывание в стране иностранных войск, в первую очередь российских.
Москва сегодня переходит в статус внешнеполитического куратора Нур-Султана (впрочем, совсем уже скоро снова — Астаны), а сам Казахстан едва ли не становится чем-то наподобие российского протектората. Токаев это понимает, и поэтому он 7 января в дополнение к своему выступлению перед нацией еще и в твиттере посчитал необходимым указать, что войска ОДКБ будут находиться в Казахстане недолго. Он понимает, что если раньше его суверенность как лидера была ограничена центром силы в лице Назарбаева, то сегодня его действия оказываются в определенной степени связаны другим центром силы.
– Изменится ли статус ОДКБ в мире и как в целом статус этой организации теперь будет восприниматься в мире, на ваш взгляд?
– На мой взгляд, ОДКБ, впервые осуществив акцию по военному вмешательству, не может не изменить свой международный имидж как альянс, который способен принимать серьезные, я бы сказал, решительные действия. То есть если раньше его можно было считать таким «бумажным тигром» и к нему относились достаточно снисходительно, то теперь он заявил о себе как о некой структуре, реально доказывающей свои амбиции по обеспечению безопасности в зоне влияния России. Это подтвердило решимость Кремля отвечать за ситуацию в странах фактически руководимого им военно-политического блока.
– Для России это скорее плюс или минус?
– Если Россия стремится к возвращению себе некоего имперского статуса, то неизбежны и связанные с этим обременения. Мы все вместе будем за это платить.