В воскресенье, 20 ноября, в Казахстане пройдут внеочередные президентские выборы. Одновременно в стране продолжается масштабная конституционная реформа, объявленная после стабилизации ситуации в стране по окончании массовых протестов. Все эти события серьезно изменили политический ландшафт Казахстана, уменьшив влияние соратников первого президента Нурсултана Назарбаева и внеся предпосылки для трансформации всей политической системы. При этом в последние месяцы Казахстан массово принимает российских эмигрантов, а еще пытается сохранить прежние экономические связи с Россией и при этом не попасть под вторичные санкции. О том, что ждет Казахстан после президентских выборов, чем завершится конституционная реформа и как происходящее повлияет на развитие российско-казахстанских отношений, рассказал политолог, заместитель директора общественного фонда «Международный институт социологии и политики» Марат Шибутов.
– Как вы оцениваете политическую ситуацию в Казахстане в преддверии президентских выборов?
– Сейчас очень спокойно — уличная политическая протестная активность в основном связана с локальными экономическими проблемами, а больше ничего особо нет. Протестности даже в интернете довольно мало — нет даже мелких организаций, которые ставят задачу как-то противодействовать власти. В целом люди заняты личными проблемами. Люди как всегда больше интересуются своими личными проблемами, которые не уходят за пределы их микрорайона: цены, школы, точечная застройка, качество дорог, тарифы на коммунальные услуги, качество воздуха и так далее.
Ну и в целом президентские выборы — это не очень большой повод для политической активности в силу большого отрыва Касым-Жомарта Токаева от других кандидатов. А вот на весенних выборах в парламент и маслихаты будет реально жарко.
– Почти год прошел с момента попытки государственного переворота в Казахстане, но до сих пор у многих нет четкой картины того, что происходило в стране. С чем были связаны массовые протесты?
– Для основной массы граждан Казахстана все ясно — были протесты против повышения цен на сжиженный газ в Мангистауской области, которые хотели поддержать в других регионах, выражая общий протест против экономической ситуации. Но этим воспользовалось бывшее руководство КНБ, которое хотело убрать действующего президента, задействовало свою сеть агентов влияния и вывело огромное количество людей на улицы в других регионах. Плюс был задействован подконтрольный им криминал.
Потом они приказали большинству региональных департаментов КНБ покинуть здания, оставив оружие. Ну и уже началось насилие с поджогом административных зданий и нападениями на силовиков. Также заговорщики устроили саботаж и начали распространять дезинформацию. Когда власть в ряде городов, особенно в Алма-Ате, была потеряна, начались массовые грабежи магазинов и акты вандализма.
– Жители страны ощущают отголоски январских протестов?
– Сейчас это уже касается в основном тех, кто в беспорядках участвовал и теперь осужден или под следствием. Ну и, конечно, родственников тех, кто тогда погиб.
Бизнес, который тогда пострадал, — а это 1 600 объектов только в городе Алма-Ате, — уже получил компенсацию. И у кого автомобили были повреждены тогда, тоже уже получили компенсацию — недавно выплатили последнему, 143-му владельцу.
– Власти Казахстана смогли ответить на запрос протестных масс или протестная активность сошла практически на нет по другим причинам?
– Если говорить про оформленные социально-экономические требования, то они были удовлетворены прямо тогда — отмена повышения цен на газ, отставки ряда чиновников. А остальное — уже попытка государственного переворота, и там совсем другая история.
– Как проходит расследование январских событий?
– По последним данным, которые были озвучены в августе, следователями полиции по январским событиям возбуждено 4 642 уголовных дела. Из них 2,5 тысячи уголовных дел — по кражам, 710 — по фактам хищения либо хранения оружия, 418 — по фактам хулиганства, 199 — по фактам уничтожения имущества, 26 — по совершенным разбоям и грабежам.
Всего проведено порядка 40 тысяч следственных действий, допрошено свыше 15 тысяч граждан, назначено более 2,5 тысячи различных экспертиз. На данный момент закончено производство по 971 уголовному делу. В отношении 609 обвиняемых дела направлены в суды.
По уже состоявшимся судебным рассмотрениям осуждено 539 лиц. Из них 425 лиц приговорены к наказаниям, не предусматривающим лишение свободы. К реальным срокам лишения свободы приговорено 104 лица, которые совершили тяжкие и особо тяжкие преступления. Сейчас в производстве следователей полиции находятся 276 дел. Из них по фактам незаконного хранения оружия — 50, по фактам убийства — 33, по фактам превышения власти — 40, по кражам — 16, по хулиганству — четыре.
– Реформы и внеочередные выборы президента в Казахстане — все это этапы перезагрузки политической системы после январских событий?
– Я бы не сказал, что все связано с январскими событиями — часть да, но многое обсуждалось еще в 2019 году в рамках Национального совета общественного доверия.
– Кстати, что из себя представляет конституционная реформа, которую казахстанские власти провели в июне?
– Конституционная реформа, если коротко, состоит в ограничении исполнительной власти (президента, правительства, акиматов) по отношению к законодательной и судебной властям, а также в расширении влияния граждан на политику.
– Достаточно жесткая вертикаль власти сохранится? Или руководство республики сможет воплотить в жизнь идею «справедливого Казахстана», проведя глобальные демократические реформы множества политических институтов?
– Я думаю, что все же такой жесткой вертикали уже не будет, но тут надо смотреть не только на выборы в Мажилис и маслихаты, но и на выборы акимов районов и городов областного значения.
– Но что из себя представляет сейчас казахстанская оппозиция и какие шансы у нее на выборах?
– Оппозиция у нас делится на три основные группы — демократическая, националистическая и хипстерская. Первая родом еще из начала 2000-х годов, сейчас политическое представительство у них через Общенациональную социал-демократическую партию (ОСДП), точнее оно просто номинальное, так как там мало кто остался. Люди там с большим политическим опытом, но с малыми достижениями и нулевыми перспективами.
Вторая зародилась ближе к 2010 году, но никаких крупных организаций создать не смогла, это просто много разных отдельных людей с популистскими лозунгами и основной активностью в социальных сетях.
Третья появилась в 2019 году и сейчас почти сошла на нет за исключением редких акций в поддержку Украины. Они в основном занимались не политической борьбой за власть, а политическим акционизмом. Но сейчас такой вид современного искусства у нас не востребован.
Формально оппозиционной партией у нас считается ОСДП, от которой в этих выборах участвует Нурлан Ауесбаев, но она так мало присутствовала в последние годы в политике, что сейчас никакая.
– На ваш взгляд, насколько реалистично в Казахстане продолжение курса «денурсултанизации» (в каком-либо виде) после проведения президентских выборов?
– Я бы не назвал это денурсултанизацией — у Елбасы (первого президента Казахстана Нурсултана Назарбаева) есть свои заслуги и большие, так что он всегда остается в нашей истории.
– При этом еще до конституционной реформы в политическом дискурсе начала актуализироваться фигура Динмухамеда Кунаева — бывшего председателя Совета министров Казахской ССР. С чем это связано? Власти пытаются заместить этой фигурой вакуум, оставшийся после пересмотра отношения к культу Елбасы?
– Нет, это давний тренд еще с начала 1990-х годов — тогда это было формой советской ностальгии и легкого оппонирования Нурсултану Назарбаеву.
– Если говорить про внешнеполитический контур, то с началом специальной военной операции России на Украине казахстанские власти заняли нейтральную позицию. С чем это связано? Будут ли власти страны придерживаться прежней стратегии в отношениях с Россией и партнерами на постсоветском пространстве?
– Это связано с тем, что участие в данном конфликте не соответствует национальным интересам Казахстана. Ну и сам формат специальной военной операции очень непонятный как с правовой, так и с политической точки зрения.
– В июле Токаев заявлял о необходимости диверсифицировать маршруты поставок казахстанской нефти, призвав уделить приоритетное внимание Транскаспийскому маршруту. Может ли в ближайшем будущем Казахстан отказаться от нефтяного экспорта через Россию посредством Каспийского трубопроводного консорциума (КТК), сделав ставку на транзит через Каспий?
– Если КТК будет постоянно ломаться в самый неподходящий момент, то, конечно, придется думать о других маршрутах. Но сейчас это основной маршрут для нашей нефти, и больше половины потока идет через него.
Маршрут через Каспий технически сложнее, так как там нужны танкеры, есть две перегрузки, он дороже, и там мощность не более 20 миллионов тонн. Поэтому полное замещение КТК практически невозможно в ближайшие пять-семь лет.
– В последнее время в Казахстан начало прибывать значительное количество российских граждан. Как отразился на социально-экономической конъюнктуре огромный миграционный поток из России?
– Во-первых, не было никакого огромного миграционного потока из России — российские СМИ сами себя пугают. Въехали примерно 200 тысяч человек, и 140 тысяч из них поехали дальше или вернулись. Во-вторых, 50-70 тысяч человек для страны в 19 миллионов человек это совсем немного.
Будет эффект от переехавших компаний, но он будет виден в следующем году. Да и миграционный поток уже закончился — даже центры обслуживания населения для иностранцев уже закрыли.
– Но меняется ли в связи с этим отношение казахского населения к русским согражданам и приезжим?
– Не думаю, что оно изменилось сильно. Фактически единственное, что видно в публичном пространстве, — это то, что казахи стараются угадать: этот русский человек из России или наш. Обычно это касается русских с татуировками, всякими фенечками и яркой одеждой. Но в целом большинству населения просто все равно — у него своих проблем в жизни хватает, чтобы еще другими интересоваться.
– Как власти относятся к российским эмигрантам? Лояльно или их воспринимают как потенциальную угрозу?
– Как сказал президент Токаев в сентябре: «В последние дни к нам приезжает много людей из России. Большинство из них вынуждены уезжать из-за сложившейся безвыходной ситуации. Мы должны проявить заботу о них и обеспечить им безопасность. Это политический и гуманитарный вопрос. Я поручил правительству принять необходимые меры. В этой сложной ситуации мы должны в первую очередь проявить человечность, терпение и организованность. У нас нет ни кризиса, ни паники. Правительство должно делать свою работу. Приезжим из-за рубежа будет оказываться помощь, но они не получат никаких преференций. Вся работа должна осуществляться в соответствии с законом и нашими обязательствами».
Как показал опыт, больше ничего особо со стороны государства и не надо.