В Узбекистане решили организовать курсы по борьбе с применением пыток для сотрудников правоохранительных органов. Обучение планируется начать на постоянной основе с 1 марта текущего года.
Согласно информации, размещённой в открытом доступе, обучение пройдут сотрудники органов, осуществляющих доследственную проверку, дознание, предварительное следствие, и учреждений по исполнению наказания. Ответственными за проведение обучения назначены Национальный центр по правам человека и Генеральная прокуратура.
Инициатива, прямо скажем, не новая и не оригинальная. По крайней мере, на постсоветском пространстве. Ещё в марте 2012 года тогдашний глава МВД России Рашид Нургалиев предложил ввести в вузы, подконтрольные МВД, новую дисциплину – “Человеколюбие”. Реакция общества на предложение была явно не той, на которую рассчитывал министр: “Что такое человеколюбие? Вы предлагаете объяснять людям, что нельзя пытать? Ребята, не пытайте! Звучит нелепо… Надо сделать так, чтобы в рядах полиции не было садистов и психопатов. И этого достаточно. Надо сделать так, чтобы молодые ребята, которые приходят в полицию, не попадали в атмосферу полной безнаказанности”. Трудно не согласиться с такой позицией.
Эксперты расценивают намерение властей Узбекистана, послужившее информационным поводом для данной публикации, как откровенно популистское, рассчитанное только на позитивную реакцию зарубежного правозащитного сообщества, но абсолютно не влияющее на изменение ситуации с применением пыток.
Наивно пытаться научить человека, наделённого репрессивными функциями, соблюдать закон. Его можно только заставить соблюдать закон. Или создать ситуацию, при которой нарушение закона станет рискованным для него лично.
Эксперты напоминают, что запрет на пытки закреплён в Конституции Узбекистана, а также в ряде законодательных актов и нормативных документов.
В статье 26 Конституции, в частности, сказано, что «никто не может быть подвергнут пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему достоинство человека видам обращению».
24 сентября 2004 года Постановлением Пленума Верховного суда к недопустимым доказательствам были отнесены “показания, в том числе признательные, полученные с применением пыток, насилия и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения, а также путём обмана и других противозаконных методов”.
В конце концов, есть статья 235 Уголовного кодекса, где предусмотрено наказание за “применение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, то есть незаконное психическое, психологическое, физическое или иное давление на лицо, подвергнутое административному аресту, а также подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, осужденного, свидетеля, потерпевшего, другого участника уголовного процесса либо их близких родственников путем угроз, нанесения ударов, побоев, истязаний, причинения мучений или иных незаконных действий, совершенное сотрудником правоохранительного или другого государственного органа либо по его подстрекательству или с его ведома либо с его молчаливого согласия иными лицами с целью получения от них или от третьего лица какой-либо информации, признаний в совершении преступления, их самовольного наказания за совершенное деяние либо принуждения их к совершению каких-либо действий”.
Законов хватает, однако на практике это мало что меняет. По мнению адвокатов, основная причина в том, что доказать в суде применение пыток по целому ряду причин практически невозможно. Исключения случаются, но они не имеют тенденции стать правилом. И это печально.
В подобной ситуации создание курсов по борьбе с применением пыток – не более чем пиар-ход, эффективность которого равносильна припаркам для мёртвого. По крайней мере, это моё личное мнение.
Сергей Ежков