В декабре 2016 года нижняя палата парламента Таджикистана приняла «Национальную Стратегию развития Республики Таджикистан на период до 2030 года». Для ее разработки пригласили 104 экономиста и эксперта, неназванных «партнеров по развитию», сотрудников министерств, комитетов и агентств, а также международные организации. Документ был утвержден на уровне 118,1 млрд долл. Как долго разрабатывалась стратегия и сколько стоила разработка – такой информации нет.
Правительство Таджикистана одобрило проект закона о государственном бюджете республики на 2016 год в объеме 18 млрд 306 млн сомони (2,8 млрд долл.), об этом сообщалось в СМИ. В сравнении с годовым бюджетом 2,8 млрд долл. деньги на стратегию были заложены не просто большие, а очень большие. При этом колебания курсов мировых валют, а также прогноз курсов в расчет как-то не брались.
Самые большие вложения в стратегию – деньги бюджета 56,1 млрд долл. Частный сектор вложит 54,7 млрд долл., а «партнеры по развитию» вложат 7,3 млрд. «Не круглые» цифры должны были, вероятно, убеждать в том, что проекты развития детально подсчитаны и министерствам остается только следить за выполнением планов.
Все эксперты, читавшие документ, отмечают совершенно верные цели до 2030 года. Среди них главные – обеспечение энергетической безопасности, выход из коммуникационного тупика, обеспечение продовольственной безопасности и расширение продуктивной занятости. Однако планка достижений в экономике была установлена очень высоко, и, несмотря на поиск в богатых странах наибольших инвестиций первыми лицами, успех этих поисков был незначительным.
В числе главных целевых индикаторов стратегии – уровень бедности. К 2030 году уровень крайней бедности, который в 2015 году составлял 15,7%, должен быть снижен к 2030 году до 0%. А уровень бедности в 2015 году с 31% задумано снизить до 15%. Но тут дело вот в чем. С точностью до одной десятой можно замерить температуру воздуха и деньги в кошельке пенсионера. Но указать отношение средней пенсии к 1 кг мяса по годам в качестве целевого индикатора не предложил никто. И для замера уровня бедности вряд ли кто-то будет ходить по домам с карандашом, и вряд ли это можно проверить. Сколько напишут чиновники – так и будет.
Как ожидается в стратегии, доля среднего класса должна вырасти с 22,4 в 2015 году до 50% в 2030 году. Но, по имеющимся данным по Российской Федерации от 25 июля 2022 года, доля среднего класса в России составляла только 11,5% семей, причем исследователей трудно заподозрить в том, что эти цифры появились в зависимости от достатка тех, кто их пишет. Однако сравнивать Таджикистан и Россию нельзя – если доходы разные, то и процент среднего класса тоже разный.
Тем не менее еще в начале 2017 года ряд экспертов выразили сомнения в реальности заявленных цифр. Кое-кто даже сомневался – нет ли в цифрах опечатки. А к февралю 2023 года, после истечения почти половины срока действия стратегии, сомнения только окрепли, и вот почему.
Если разделить 118,1 млрд долл. на 14 лет (с 2017 до 2030 года), то в среднем в год получится 8,43 млрд долл. – в разы выше годового госбюджета. Деление суммы частных инвестиций – 54,7 млрд долл. на 14 лет показывает, что начиная с 2017 года плановый объем вложений в развитие частными лицами должен составлять в среднем 3,91 млрд долл. в год. Но если имелись в виду денежные переводы мигрантов, то эти деньги высылаются в значительной мере на свадьбы, на питание родственников. И даже с учетом денежных переводов трудовых мигрантов из всех стран, где они трудятся, таких денег, сопоставимых с затратами на завершение стройки Рогунской ГЭС, не хватит.
Таджикистану существенно помогает Азиатский банк развития (АБР). Судя по информации самого АБР, банк сотрудничает с Таджикистаном с 1998 года и за 25 лет выделил стране 2,5 млрд долл. – льготные кредиты, безвозвратные гранты и на техническую помощь. Тоже немного.
В середине января 2023 года Таджикистаном и Международной ассоциацией развития подписано соглашение на 116,5 млн долл., но и это не те деньги, которых должно хватить. И даже не вдаваясь в детали курса таджикской валюты сомони и российского рубля к доллару (о долларах в публичном поле с 2017 года как-то сразу забыли), надо заметить, что реальных вложений в развитие и подтверждающих цифр – совершенно не много.
Изначально «Стратегию-2030» планировалось реализовать в три этапа. Первый охватывал период с 2016 по 2020 год и предусматривал переход к новой модели экономического роста. В его основу был положен рост экономики, основанный на инвестициях и экспорте, а также импортозамещении. Второй этап (2021–2025 годы) предусматривал ускоренное развитие, основанное на инвестициях. И на третьем этапе (2026–2030 годы) должна завершиться ускоренная индустриализация и быть создан потенциал для развития на основе знаний и инноваций.
Между тем насколько успешно завершен первый этап и как выполняется второй – найти это в публикациях в СМИ и принять на веру весьма сложно. Точно так же, как и принять на веру статьи с одной победной цифрой – о том, что разные программы – это часть «Стратегии-2030», и выполняются они на «отлично». Поэтому ответить на вопрос, будет ли набран 118,1 млрд долл., проблематично.
Тем не менее в мае 2017 года «Стратегию-2030» презентовали в Пекине на круглом столе Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), в котором приняло участие более 50 представителей науки, дипломаты и бизнесмены. Прошли презентации в министерствах, ведомствах и международных организациях Таджикистана. В сентябре 2017 года «Стратегию-2030» обсудили в Нью-Йорке с заместителем генерального секретаря ООН по социальным и экономическим вопросам Лиу Женьминь. Информационную поддержку стратегии оказал и московский Центр Льва Гумилева. Стратегия на 100% получила поддержку и пиар. Но за словами о ежегодном расцвете страны критические голоса ведущих политологов вряд ли были замечены.
Однако еще в конце 2016 года таджикский политолог Парвиз Муллоджанов в интервью Центральноазиатскому бюро аналитической журналистики CABAR.asia заявил: «Пока мы не улучшим свои международные рейтинги, таких денег (а это больше 9 млрд долл. в год, если считать до 2030 года) международные финансовые институты нам не дадут». Касаясь денег, Парвиз Муллоджанов заметил: «Каких-то особых новых идей, кроме как новой цифры в 118 млрд, я не заметил. И то неясно, как и каким образом проводили подсчет и определили, обосновали именно эту цифру». С коллегой согласен эксперт Хурсанд Хуррамов: «В условиях, когда бюджет республики составляет чуть более 3 млрд долл., привлечение указанной суммы является совершенно нереалистичным».
Тем временем Таджикистан продолжал строительство парков, площадей и монументов, продолжал осваивать деньги на конференции и поездки, но назвать это развитием сложно. И даже если в объемы финансирования включить небывалый ранее объем гуманитарной помощи в 2022 году – 141 млн долл., все равно не хватает. Поэтому простым людям непонятно, как парки и монументы на фоне ежегодного роста цен на мясо влияют на содержимое их холодильников (если там на самом деле что-то лежит).
Конечно, автору статьи, как и любому наблюдателю, хочется верить в заявленные цифры и получить ответы на все вопросы, но дождаться ответов вряд ли получится. Никаких поправок в цифры «Стратегии-2030» до сих пор нет. И в послании президента Э.Рахмона к Маджлиси Оли (парламенту республики) на 2023 год – нет. Поэтому может сложиться впечатление, что документ создан лишь для внутреннего использования. Однако, изучая таджикские СМИ, можно видеть, что в Таджикистане все же стараются развиваться, хотя с 2022 года обстановка в мире сложилась совершенно не для развития. Поэтому возникают вопросы – может быть, пришло время пересмотреть «Стратегию-2030»? Или лучше забыть о ней как о ненужном документе?
Андрей Захватов