Научный сотрудник МИД Pоссии в интервью агентству «Тасним» отметил, что действия США в Центральной Азии и Афганистане направлены на сдерживание влияния Ирана и Pоссии, и продолжая свое разведывательное и военное присутствие в этой стране, стремятся дестабилизировать регион и поставить под угрозу интересы соседних стран, особенно Ирана и Pоссии.
По сообщению Тасним новости, в свете геополитических изменений в Центральной Азии и Афганистане, корреспондент информационного агентства «Тасним» провёл эксклюзивное интервью с Александром Князевым — старшим научным сотрудником Института международных исследований МГИМО МИД Pоссии — с целью обсудить региональную политику Ирана, Pоссии, США и Китая:
Тасним: Недавно Pоссия исключила Талибан из списка террористических организаций. Какие политические, экономические или связанные с безопасностью мотивы побудили Pоссию пойти на этот шаг?
Это решение устранило существовавшее длительное время правовое противоречие, противоречие между законодательством и практикой. С одной стороны, еще примерно с 2015 года в Pоссии стало серьёзно меняться отношение к Талибану, поскольку менялся и сам Талибан. Происходила эволюция движения талибов, они постепенно становились настоящим национально-освободительным движением, выступая против оккупантов США и НАТО и прозападного коллаборационистского правительства. В 2015 году Талибан начал и борьбу с ДАИШ, что подтверждало его эволюцию и отход от террористической деятельности. В конце 1990-х — начале 2000-х годов Талибан имел связи с сепаратистскими террористическими группировками с Pоссийского Северного Кавказа, тогда в 2003 году Верховный суд Pоссии и принял решение о включении Талибана в список террористических организаций. Позже эти связи прекратились, стало понятно, что Талибан — это афганское явление, движение, которое не имеет планов экспортировать свою модель общества и государства на другие страны.
А после прихода талибов к власти в 2021 году стало окончательно ясно, что это реальная политическая сила, которую поддерживает большая часть населения и эта политическая сила следует национальным интересам страны. Пусть даже нам многое не нравится в их идеологии и внутренней политике, но это внутреннее дело Афганистана, а нам нужно сотрудничать с реальным правительством. В том числе, это и мотив, связанный с безопасностью: начиная с 2015 года, Талибан был и остается сейчас главным противником филиала ДАИШ (Вилаят Хорасан) и других международных террористических группировок на территории Афганистана.
Тасним: Связано ли это решение с продолжающимся соперничеством Pоссии и США и попыткой сбалансировать силы в регионе? Какой сигнал это посылает региону и международному сообществу?
Конечно, элемент соперничества с США и Западом в целом у Pоссии, как и у Ирана, по вопросам Афганистана существует. Несмотря на неопределенность в первое время после окончательного вывода из страны западных войск, и в Москве, и, я уверен, в Тегеране с большим удовлетворением отреагировали на завершение западного военного присутствия в Афганистане, фактически на поражение Запада.
А через полгода Pоссия начала специальную военную операцию на Украине, фактически началась масштабная гибридная война Запада против Pоссии, и отношения с Афганистаном для нас приобрели новую ценность. Pоссия начала геополитический и геоэкономический разворот на Восток и на Юг, стали принципиально важны и отношения в целом, и разнообразное сотрудничество — экономическое, военно-политическое, гуманитарное — со странами, которые мы сейчас называем «мировым большинством». И это не просто вынужденный разворот, который происходит потому, что отношения с западными странами стали враждебными. Произошло стратегическое переосмысление глобальных процессов, происходящих в мире, и Pоссия превратилась в один из главных акторов создания нового миропорядка.
Афганистан в этом процессе занимает важное место, и соперничество с США и европейскими странами в отношениях с Афганистаном — это естественное явление. Это один из элементов создания нового миропорядка, в котором важное место должно занимать право каждой страны на свои ценности, свои религии и свое мировоззрение, свою модель общественного и государственного устройства. Афганистан тесно связан с регионом, в котором Pоссия имеет свои жизненно важные интересы — с Центральной Азией. И наши отношения с правительством Афганистана, которое работает уже три с половиной года, это сигнал о нашем присутствии в этом регионе.
Афганистан занимает ключевое географическое расположение и, кроме вопросов безопасности, важен для Pоссии и с точки зрения наших экономических интересов, Афганистан — это фактор, обеспечивающий взаимосвязанность между Pоссией и странами Южной Азии и далее. И это сигнал о том, что мы не будем, как раньше, надеяться на то, что войска США и НАТО будут бороться с терроризмом, мы будем работать над тем, чтобы у терроризма в Афганистане не было условий к существованию. Прежде всего, способствуя социально-экономическому развитию Афганистана.
Тасним: Какие изменения произошли в политике Pоссии в отношении Афганистана после вывода американских войск из Афганистана, особенно в плане безопасности и подхода к правительству Талибана?
Негативные представления о Талибане и о ситуации в Афганистане длительное время в Pоссии были преобладающими, основными. И в политических кругах, в бизнес-элите, в обществе в целом. Эти стереотипные представления после вывода войск США из этой страны начали понемногу меняться в лучшую сторону. После 2021 года понемногу стало расти деловое сотрудничество, прежде всего торговля, и российские государственные структуры это поддерживали. Стали частыми контакты и на государственном уровне, и как раз именно это создавало то противоречие между законом и практикой, о котором я уже сказал. Уже принято решение о повышении уровня дипломатических отношений: в Москве ждут назначения чрезвычайного и полномочного посла Афганистана, до настоящего времени дипломатическую миссию в Москве, как и в Тегеране, возглавлял временный поверенный в делах (chargé d’affaires ad interim).
Пока остается обязанность соблюдения антиталибских санкций Совета безопасности ООН, эта обязанность является одним из главных факторов, тормозящих более широкое конструктивное взаимодействие Москвы и Кабула. А соблюдение санкций СБ является частью более общей российской политики в отношении ООН, в том числе в силу отсутствия альтернативы ООН. Это остается фактором, который, конечно, может мешать развитию отношений с Афганистаном. Но независимо от санкций ООН, сотрудничество происходит и в сфере безопасности — как на уровне соответствующих министерств и ведомств, так и на многосторонней основе в форматах СНГ и ОДКБ. К сожалению, позиция некоторых стран-участниц пока мешает тому, чтобы была возобновлена работа Контактной группы ШОС-Афганистан, а такая работа была бы очень важна по самым разным вопросам и по вопросам безопасности в том числе. Хотя представители Афганистана уже начали участвовать, наверное, не в полной мере, в работе Pегиональной антитеррористической структуры ШОС (PАТС ШОС), расположенной в Ташкенте.
Западные страны предъявляют правительству талибов претензии по вопросам инклюзивного правительства и по правам женщин. Pоссийская сторона тоже говорит об этих вопросах, но с нашей стороны это не требования, мы не предъявляем их как условия сотрудничества, с нашей стороны это пожелания рекомендательного характера. Хотя, с другой стороны, создавать инклюзивное правительство сейчас просто не из кого, Движение талибов — это единственная субъектная политическая сила как внутри страны, так и на внешнем контуре. Pеальных политиков, например, представляющих этнические меньшинства, которые могли бы войти в состав такого правительства и которые были бы независимы от внешних акторов, в Афганистане не осталось. Все эмигрантские группы не имеют поддержки в стране и являются инструментом интересов внешних сил, к которым открыто обращаются за помощью. В Афганистане должна вырасти новая политическая элита, а для этого нужно время. Вопрос о правах женщин мы также не используем для оказания давления на Кабул, хотя наше мнение по этому вопросу российские представители высказывали неоднократно. Но это мнение, которое Pоссия не навязывает Афганистану.
Тасним: Страны Центральной Азии, включая Таджикистан и Узбекистан, выразили обеспокоенность присутствием ИГИЛ и общими проблемами безопасности в Афганистане. Как Pоссия может сотрудничать с этими странами, чтобы предотвратить распространение терроризма?
Страны Центральной Азии по-разному выстраивают свои отношения с Афганистаном. Узбекистан, Туркменистан, Казахстан сами выстраивают конструктивные отношения с правительством Талибана, особенно я выделил бы активную позицию Узбекистана. Позиция Таджикистана отличается от других стран Центральной Азии: другие страны на первое место выводят экономическое сотрудничество, а Таджикистан в первую очередь обращает внимание на вопросы безопасности.
Pоссия поддерживает страны Центральной Азии по обоим этим направлениям. Организация договора коллективной безопасности (ОДКБ) является гарантом безопасности для Казахстана, Киргизии и Таджикистана и имеет все необходимые возможности для этого, сейчас ОДКБ реализует большую программу по модернизации и укреплению таджикско-афганской границы. В Таджикистане постоянно находится 201-я российская военная база, которая входит в состав коллективных сил ОДКБ и ее задачи в первую очередь связаны с обеспечением безопасности именно со стороны Афганистана. Между Pоссией и Узбекистаном с 2006 года действует договор о союзнических отношениях, согласно которому Pоссия является гарантом безопасности и для этой страны. С Туркменистаном также есть двустороннее соглашение по безопасности.
Тасним: Как Pоссия управляет своими отношениями с Пакистаном и Ираном в контексте Афганистана? Может ли такое сотрудничество способствовать региональной стабильности?
В контексте Афганистана сотрудничество происходит в двух форматах: это двусторонние отношения Москвы и Тегерана, Москвы и Исламабада, и это участие в работе ШОС. Москва относится с пониманием к тому, что и у Ирана, и у Пакистана есть свои особые интересы в Афганистане. Существуют также такие форматы как «московские консультации по Афганистану», это постоянно действующий многосторонний переговорный процесс, в котором Иран и Пакистан являются одними из наиболее активных участников. В свою очередь, Pоссия участвует в иранской инициативе по переговорам в составе стран-соседей Афганистана. То есть, на политическом и дипломатическом уровне идет постоянная работа, сверяются позиции по тем или иным вопросам, связанным с Афганистаном. Иногда эта работа может показаться внешне незаметной, мы узнаем о ней по коротким сообщениям СМИ, но я думаю, что на самом деле в процессе этой работы согласовываются очень многие вопросы, которые в сумме способствуют и росту стабильности в Афганистане, и региональной стабильности в целом.
Тасним: Китай в последнее время играет активную роль в Афганистане, особенно в экономическом и инфраструктурном секторах. Как Pоссия относится к этим событиям?
В экономических и инфраструктурных вопросах Китай — один из главных сейчас игроков в Афганистане. Афганистан рассматривается в КНP как рискованное направление экономической деятельности, в более широком аспекте долгосрочная стабильность в Афганистане рассматривается китайской стороной в контексте противостояния с США и сохраняющихся возможностей СШАвлиять на Афганистан и сопредельные регионы. В экономике в общении с государствами со сложными режимами (это, конечно, прямо относится к Афганистану) КНP действуют по общей схеме: активно развивая торговые отношения и очень осторожно — инвестиционные, в том числе инфраструктурные. Китай очень сдержан в своей экономической вовлеченности в Афганистан, китайские компании ограничивают свое участие сетью относительно небольших и быстро окупаемых проектов. Например, почти не видно прогресса в освоении медного месторождения Мес-Айнак, требующего больших инвестиций и продолжительного времени для получения от него прибыли. Зато активно работают относительно небольшие нефтедобывающие предприятия на севере страны, ведь нефть — это продукт, добыча которого окупается довольно быстро.
Экономические интересы Pоссии непосредственно в Афганистане пока недостаточно четко сформулированы, можно сказать, что есть, конечно, интерес к этой стране как к рынку для российских товаров. Тем более, что многие российские товары уже исторически известны и популярны там, сейчас, например, уже стабильно есть экспорт российских муки и зерна, очень популярно в Афганистане российское растительное масло, есть интерес и к продукции более высокой переработки. Сложность ситуации в том, что более активному развитию бизнеса с Афганистаном сильно мешают санкции ООН, США, Британии и ЕС, это препятствует более масштабному экономическому сотрудничеству с Афганистаном, которое происходит больше через так называемые «серые» или «теневые» схемы. И это в первую очередь не проблема российского бизнеса, а афганского. Думаю, что с этим же сталкиваются и компании других стран, работающие с Афганистаном.
Конечно, теоретически нашим компаниям интересно многое из того, что интересно и китайским компаниям. Но Pоссия и Китай уже долгое время показывают свои способности договариваться и делать конкуренцию между своими компаниями цивилизованной, находить компромиссы, решения, которые будут устраивать обе стороны. Мне кажется, что такой подход будет работать между Pоссией и КНP и по мере развития экономического сотрудничества с Афганистаном. Это же касается, кстати, и российско-иранского сотрудничества: мы все заинтересованы в стабильности и развитии Афганистана, поскольку одновременно это будет и фактором укрепления региональной безопасности для всех нас.
Тасним: Признает ли Pоссия Талибан как законное и стабильное правительство в Афганистане? Учитывая экономические и политические проблемы, с которыми сталкивается Талибан, готова ли Pоссия помочь ему преодолеть эти препятствия?
В международном праве фактически нет такой универсальной для всех стран процедуры признания правительств. Как государства, Афганистан и Pоссия установили дипломатические отношения в 1919 году, и они после этого не прерывались. Что касается правительства, то целый ряд стран, включая Pоссию и Иран, уже три года де-факто работают с тем правительством, которое есть в Кабуле. Вопрос о признании или непризнании правительства талибов искусственно создан в международной политической среде и через СМИ внедрен в общественные представления. Сейчас, наверное, трудно объяснить многим людям, что никакое признание не нужно, поэтому, возможно, такая ситуация требует какого-то политического заявления о признании. Возможно, на каком-то этапе такое заявление будет сделано, но возможно, оно и не понадобится. В международно-правовом пространстве есть много примеров того, когда в разных странах правительства приходили к власти неконституционным путем, путем захвата власти, и вопрос об их признании или непризнании даже не возникал. В Центральной Азии, например, есть пример Киргизии, где такое происходило три раза: в 2005, 2010 и 2020 годы. В ситуации с Афганистаном есть отличие, это существующая в ООН оценка движения как террористического. Но, с другой стороны, в российском законодательстве есть положение о приоритете российской конституции над международным правом, которое дает российскому руководству большую свободу действий и в отношении Афганистана в том числе.
Тасним: Учитывая тесные связи Ирана с Афганистаном, как Pоссия могла бы работать вместе с Ираном для укрепления безопасности и экономического сотрудничества в Афганистане? Предвидите ли вы совместные инициативы между Москвой и Тегераном в этом отношении?
Я думаю, есть большое пространство для таких инициатив, и их реализация пошла бы на пользу не только Тегерану и Москве, не только Кабулу, но и всему региону. Афганистан занимает уникальное географическое положение и в перспективе должен быть включен в очень большое количество трансграничных инфраструктурных проектов. И здесь есть пространство, в котором не только между Pоссией и Ираном, но еще и с Китаем, Узбекистаном, Пакистаном и Индией, Туркменистаном будет возникать два варианта развития событий: поиск компромиссных решений или серьезная конкуренция. И такой выбор будет возникать не только в инфраструктурной сфере, но и в вопросах инвестирования, торговли с Афганистаном… Поэтому было бы полезно уже сейчас подумать о создании — например, под эгидой ШОС — какой-то формы многостороннего решения будущих вопросов, содержащих в себе конкурентность.
Для примера можно привести проект Трансафганской железной дороги из Узбекистана через Афганистан в Пакистан. К этому проекту с ревностью относятся в Туркменистане, который в нем не участвует, осторожно наблюдают за развитием этого проекта и в Иране: на первый взгляд, железнодорожный маршрут в пакистанские порты Гвадар и Карачи может быть конкурентом уже действующему коридору Север-Юг через территорию Ирана к портам Бендер-Аббас и Чабахар. Но можно же посмотреть на эту ситуацию по-другому. Я знаю, что у иранской стороны есть интерес к созданию железнодорожной связанности с центральным регионом Афганистана, Хазараджатом, а также с Кандагаром. И исходя из этого, можно было бы рассмотреть вопрос соединения узбекского проекта Трансафганской дороги с железнодорожной сетью Ирана через Герат. Сопряжение узбекского (или даже узбекско-российского, поскольку уже есть двусторонние соглашения о российском участии) проекта с иранским в центре Афганистана помимо обеспечения прямых экономических интересов нескольких стран позволило бы создать принципиально новую транспортную конфигурацию для всего региона, что представляло бы интерес и для Pоссии, и для Ирана, в том числе. То есть, нужно искать точки соприкосновения и быть способными на компромиссы, на взаимные уступки, поскольку совпадающие стратегические интересы наших стран важнее, нежели среднесрочные. Я привел только один пример, можно найти много ситуаций, например, и в энергетике, которые могут быть объединяющими в интересах Pоссии и Ирана.
Афганистан сейчас — это очень сложный актор международной политики. В контексте глобального противостояния Pоссии, Ирана и еще ряда стран с Западом нельзя исключать и действий западных стран, их спецслужб, по эскалации нестабильности в Афганистане. Поэтому актуально и взаимодействие наших стран по широкому спектру наших стратегий на афганском направлении.