Директор Центра экспертных инициатив «Ой Ордо», член Совета Жогорку Кенеша Кыргызской Республики по вопросам миграции, постоянный эксперт «ВЭС 24» Игорь Шестаков на площадке Международной летней школы политологов, проходившей в Казахстане, сделал обстоятельный доклад «Центральноазиатская интеграция: влияние на внешние и внутриполитические процессы Казахстана и стран ЦА». Вопросов было много — приводим ответы на наиболее интересные из них
Ашхабад не против интеграции?
В принципе, Туркменистан — это игрок на сегодняшний день, несмотря на статус нейтральности, который, наверное, уже становится таким более, скажем, мифотворческим. Туркменистан активно участвует все-таки в региональном сотрудничестве. Любая страна, у которой основа экономики — экспорт энергоресурсов, так или иначе, но обречена на сотрудничество на международном уровне. И к тому же Туркменистан имеет выходы к Каспийскому морю. Поэтому, я думаю, при создании Центрально-Азиатского Союза, Туркменистан, может быть, отнесется к этому сдержанно.
Кстати, сегодня и Таджикистан не является таким активным участником интеграции внутри региона, но там сейчас страна находится в транзите власти. В общем-то, мы сегодня видим, что в Туркменистане тоже, мне кажется, есть вот такие скрытые моменты еще не завершившегося транзита власти, но, безусловно, участником диалога эта страна будет.
Я говорю, что это продиктовано сегодня экономическими интересами (экспорт своих нефтегазовых ресурсов, достаточно удачное расположение; с одной стороны, там беспокойный сосед Афганистан, но с другой — выходы к морским путям), а поэтому, на мой взгляд, Ашхабад открыт для диалога.
Возможно, там есть свои условия, потому что мы слишком мало информации имеем о Туркменистане: там надо либо жить, либо работать, чтобы четко давать какие-то прогнозы. Но в любом случае я вижу, что сегодня Ашхабад готов к интеграционным процессам на своем ментальном уровне нейтралитета.
Все заинтересованы в стабильности в Афганистане
В этой стране, действительно, нет мира, нет стабильности, начиная с того момента, как были выведены советские войска и там началась борьба за власть между группировками. Но мы обречены на сотрудничество с Афганистаном, потому что это наш непосредственный сосед. И я думаю, что лидеры стран нашего региона и такие игроки, как Китай и Россия — страны очень важные в нашем регионе, — заинтересованы в том, чтобы в этой стране была стабильность. Понятно, что движение «Талибан» — это непредсказуемость.
Я был на форуме ЕАЭС, и в Китае их видел на форуме ШОС. Они проявляют интерес, они, с одной стороны, себя позиционируют как страна, которая открыто готова сотрудничать, заинтересована в экономических связях. Но, с другой стороны, внутри этого государства происходят какие-то дикие, на мой взгляд, вещи по отношению к женщинам. Им запрещают разговаривать на улице, петь, участвовать в общественной жизни, закрываются парикмахерские и женские салоны красоты. И вот эта внутренняя повестка Афганистана очень сильно вступает в противовес с теми моментами, которые происходят.
Или, допустим, Афганистан сегодня заинтересован в трудовой миграции, чтобы его граждане ехали в страны-партнеры. А кто откроет границу для его жителей в случае, если, допустим, Афганистан присоединится к союзу или войдет в ШОС? Опять же, не буду отнимать хлеб у экономистов, но, возможно, там есть перспектива добычи полезных ископаемых.
Но, с другой стороны, была Баткенская война в нашей стране. Это было вторжение боевиков именно из Афганистана, которые прошли через территорию Таджикистана. Поэтому здесь повестка, я думаю, продиктована тем, что наши страны прежде всего заинтересованы в стабильности.
И открытие регионального центра ООН в Казахстане — это тоже про Афганистан: насколько я понимаю, чтобы там максимально все-таки обеспечивать хотя бы такую небольшую, но стабильность. Потому что мы большего сделать не сможем, учитывая еще внутриполитический характер, влияние Пакистана, влияние Ирана и так далее на эту страну. Но в любом случае мы заинтересованы в стабильности.
Организация тюркских государств — красивая картинка?
Я за интеграцией Организации тюркских государств (ОТГ) наблюдаю уже давно. И она имеет достаточно большую историю. Если я не ошибаюсь, это середина двухтысячных годов. Но вот эта динамика, которая появилась, связана, конечно, с личностью Эрдогана, ну и старой идеей Турции. Знаете, как у детей есть комплексы, так и этот вот нереализованный комплекс у Турции, может быть, со времен еще Османской империи — быть страной миссии, которая нас всех куда-то выведет. К чему-то большому и светлому…
Но поскольку все-таки я занимался политической журналистикой, у меня возникает закономерный вопрос: а кто за всю эту красивую, так сказать, картинку будет платить? В том числе и по транспортным коридорам. Есть вопрос инвестиций. Есть фонд инвестиционный ОТГ — его размер 500 миллионов долларов. Это та сумма, о которой можно говорить, которая есть в реальности. Все остальное, это знаете, как в сказке про Буратино: есть холст, на котором нарисован очаг, но у этого очага нельзя было обогреться и нельзя было покушать…
Это была картинка. Есть картинка и есть реальность. На мой взгляд, 500 миллионов — это смешная сумма, это сумма для политического анекдота. Если там будет фонд 5 миллиардов долларов, тогда об ОТГ, как об организации, можно говорить серьезно.
А так эти 500 миллионов можно отдать Северному Кипру для выращивания пшеницы или возделывания кукурузы — там, наверное, какую-то роль они сыграют. Поэтому, когда будут, помимо громких деклараций про те же транспортные коридоры, еще страны, которые скажут, что они готовы дать, например, 20 миллиардов евро для того, чтобы эти коридоры заработали, то тогда давайте будем обсуждать конкретно.
Подготовил Владимир Кузменкин