В перспективе ближайшего десятилетия прогресс в развитии евразийской интеграции будет преобладать над её проблемностью, что подтверждается опытом прошедших семи лет. Однако в дальнейшем просматриваются риски, связанные с переводом интеграционного процесса из экономической плоскости в другие. Реализация такого сценария, опыт которого демонстрирует европейская интеграция (начинавшаяся как сугубо экономическая), может стать очень серьёзным вызовом для ЕАЭС или той организации, в которую со временем трансформируется союз, пишет Вячеслав Додонов, доктор экономических наук, главный научный сотрудник в Казахстанском институте стратегических исследований при президенте Республики Казахстан.
Семь лет существования Евразийского экономического союза дают возможность подвести некоторые итоги и оценить характер проблем, возникших в процессе интеграции. Проблемность интеграции связана с её оценками, а не с самим процессом, который отличается устойчивым, хотя, возможно, не слишком заметным прогрессом. Что же касается оценок, то во многих из них присутствуют, если не преобладают, скепсис и негатив, причём зачастую вне зависимости от того, являются ли наблюдатели сторонниками или противниками интеграции. Для первых интеграция недостаточно интенсивна и слишком ограничена узкими рамками экономического сотрудничества, а также слишком слабо выражена «союзность» действий партнёров, в том числе в политической сфере. Для вторых, напротив, сотрудничество чрезмерно и, как следствие, является посягательством на национальные суверенитеты, и даже положительные результаты в экономической сфере порой трактуются в негативном ключе, поскольку они повышают роль в экономике не тех стран, которые хотелось бы видеть в качестве ведущих партнёров. Соответственно, с одной стороны укрепляется дискурс о стагнации и пробуксовывании евразийской интеграции, а с другой – о нарастающей угрозе суверенитету и деградации многовекторных экономических связей.
На наш взгляд, негативные оценки процесса евразийской интеграции обусловлены тем, что ожидания не соответствуют её реалиям и сути, сформулированной при создании ЕАЭС и отражённой в нормативной базе, в частности в Договоре о Евразийском экономическом союзе. Эта суть заключается прежде всего в том, что ключевым словом в наименовании ЕАЭС является «экономический», что определяет и реалии практической интеграции. Экономический характер интеграционного объединения полностью отражён в Договоре о создании ЕАЭС, в преамбуле которого говорится о том, что он подписан сторонами, движимыми «стремлением укрепить экономики». Также в нём чётко определены основные цели Союза (статья 4) и все они являются экономическими – стабильное развитие экономик; формирование единого рынка; модернизация, кооперация и повышение конкурентоспособности экономик. Иных целей основополагающий документ ЕАЭС не содержит. Все разделы Договора также носят исключительно экономический характер – они многочисленны и охватывают различные аспекты, но не включают никаких иных направлений интеграции, помимо экономики, – ни политического, ни военного, ни культурного, ни какого-либо ещё.
Исключительно экономический характер ЕАЭС, закреплённый в его уставном документе – это та данность, из которой надо исходить, оценивая процесс евразийской интеграции. Вне зависимости от точек зрения на данный процесс и предпочтений комментаторов, он является исключительно экономическим, и оценивать его по-иному методически некорректно, так как ни от какого процесса нельзя ожидать результатов, которых он не может дать по определению. Определение в данном случае зафиксировано договором, на основе которого функционирует ЕАЭС.
Если же рассматривать процесс евразийской интеграции корректно, ограничиваясь её экономическими аспектами и соотнося результаты с целями создания ЕАЭС, то достигнутые к настоящему времени промежуточные итоги достаточно позитивны. Расценивать текущие результаты в качестве промежуточных правомерно, поскольку ряд интеграционных форматов, предусмотренных Договором, ещё не созданы (общий финансовый рынок, общие рынки газа, нефти и нефтепродуктов и прочее), некоторые работают не в полной мере. В тех же сферах, где интеграционные форматы функционируют преимущественно полноценно, результаты демонстрируют прогресс интеграции и соответствие заявленным в Договоре целям.
Так, можно говорить о достижении цели повышения устойчивости экономик в условиях глобальной турбулентности – это, в частности, демонстрируют итоги 2020 года, когда произошёл мировой кризис, не имеющий аналогов в мирное время с Великой депрессии – спад мирового ВВП в 2020 году в 3,6 процента последний раз фиксировался в 1932 году. Однако влияние кризиса 2020 года на большинство стран ЕАЭС оказалось значительно слабее, чем во время предыдущего кризиса в 2009 году, – это выразилось и в меньших уровнях спада ВВП, и в меньшем количестве потерянных процентных пунктов относительно предкризисных лет. Кроме того, в ходе кризиса 2020 года экономика ЕАЭС пострадала меньше, чем мировая (снижение ВВП на 2,9 процента против 3,6 процента в мире), тогда как в 2009 году ситуация была обратной (спад на 7,8 процента против 1,7 процента в мире).
Объективные и субъективные проблемы евразийской экономической интеграции – не повод для того, чтобы пытаться искусственно придать ей ускорение. Возможно, что странам-участницам сейчас выгоднее её притормозить и добиваться большей устойчивости, пожертвовав на время экстенсивным развитием как в части сфер сотрудничества, так и в области уровней его реализации. Пандемия коронавируса показала очень высокий уровень доверия между странами ЕАЭС. Этот опыт вполне может стать поводом для совершенствования интеграции и её институтов, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».
Цель активизации торговли и её сбалансированности, в том числе посредством формирования общего рынка, также демонстрирует прогресс в реализации – сфера взаимной торговли развивается опережающими темпами. За шестилетний период объём взаимной торговли в ЕАЭС увеличился на 20,7 процента, с 45,6 до 55,1 миллиарда долларов США. Этот рост значительно превысил показатель увеличения объема торговли с третьими странами, который составил 7,8 процента. В результате опережающего роста взаимной торговли в рамках ЕАЭС, её доля в общем объёме внешней торговли стран союза выросла с 7,3 процента в 2015 году до 8,1 процента в 2020 году.
Особого внимания заслуживает тот факт, что опережающими темпами вырос экспорт стран ЕАЭС на рынки партнёров по объединению, тогда как экспорт в третьи страны за 2015–2020 годы сократился на 2,4 процента. Это значит, что в условиях ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры рынок ЕАЭС стал для его участников фактором стабилизации экспорта. Причём опережающая динамика экспорта на этот рынок по сравнению с третьими странами была характерна для всех пяти государств. Так, объём экспорта Казахстана в страны ЕАЭС в рассматриваемый период вырос на 10,8 процента, а в третьи страны – на 2,5 процента, России – на 18,3 процента при снижении в третьи страны на 3,3 процента, Белоруссии – на 27,3 процента при снижении в третьи страны на 3,1 процента, Киргизии – на 35,2 процента при росте в третьи страны на 32,3 процента, Армении – на 177,1 процента (в третьи страны – на 48,8 процента). То есть за шесть лет существования ЕАЭС торговля с партнёрами стала более результативной, чем с остальным миром, для всех без исключения государств-членов, что является свидетельством его выгодности для каждой стороны.
То же самое относится и к сфере инвестиционного сотрудничества стран ЕАЭС, активизация которого также фигурирует в числе целей создания союза, включая кооперацию, модернизацию экономик и формирование общего рынка капитала. Сотрудничество в инвестиционной сфере лучше всего характеризуется показателем накопленных иностранных инвестиций (в данном случае – инвестиций из стран-партнёров). За период с начала 2015 года объём накопленных инвестиций из России в странах ЕАЭС и из этих стран в России рос не просто динамично – он рос интенсивнее, чем соответствующие показатели в целом.
Опережающий рост накопленных инвестиций из России и в Россию на евразийском направлении обусловил и рост удельного веса странЕАЭС в инвестиционном сотрудничестве – на их долю приходится 0,9 процента накопленных в России иностранных инвестиций (на начало функционирования союза было 0,4 процента) и 1,9 процента накопленных за рубежом российских инвестиций (было 1,8 процента). При этом характерно, что опережающий рост рассматриваемого показателя продемонстрировали все страны ЕАЭС – единственным исключением стало присутствие российского капитала в Армении, сократившееся за это время.
В целом позитивную динамику показателей экономического сотрудничества демонстрируют и другие сферы, в которых проявляются эффекты мер, ставших следствием евразийской интеграции, – совместное предпринимательство, трансграничные переводы и пр. В течение последних трёх лет значительно уменьшилось количество препятствий на внутреннем рынке ЕАЭС – с 71 на начало 2019 года до 50 на конец 2021 года, что стало историческим минимумом. Однако достигнутый прогресс не означает беспроблемности интеграции. Проблемы есть, они имеют не только различный характер, но и существенно отличающийся потенциал влияния на интеграционные процессы. На наш взгляд, можно выделить следующие типы этих проблем:
— локальные/технические проблемы – связаны с неисполнением норм ЕАЭС, их произвольной трактовкой, отставанием принятия решений по имплементации нормативной базы союза на уровне регионов/отраслей/основного звена и так далее; эти проблемы имеют высокий потенциал разрешения, вопрос только во времени;
— проблемы искажения процессов экономического сотрудничества неэкономическими факторами – от чрезмерного использования возможностей фитосанитарных и иных нетарифных ограничений по допуску продукции из стран-партнёров на формально единый рынок до внешнеполитических факторов, затрудняющих экономические связи с третьими странами; эти проблемы, очевидно, будут периодически возникать, но постепенно решаться, хотя и не без труда;
— системные проблемы, связанные с достижением пределов интеграции в отдельных особо чувствительных сферах, после которых сопротивление национальных интересов (бизнеса, населения, государства – в зависимости от ситуации) становится слишком сильным и не может быть преодолено в рамках рутинного процесса экономической интеграции; в данном случае речь идёт о ситуациях, когда преодоление интересов национального уровня наднациональными институтами практически невозможно и единственным конструктивным решением является компромисс в пользу национальных интересов посредством изъятия спорного момента из наднациональной нормативной базы как исключительной прерогативы суверенного государства.
Все указанные проблемы, от технических до системных тем не менее не являются непреодолимым препятствием на пути развития интеграционных процессов. Они могут замедлять их, иногда вызывать негативную реакцию, наконец, формировать своего рода лакуны в общем массиве интегрируемого экономического пространства, которое тем не менее будет постепенно расширяться с большей или меньшей интенсивностью.
Однако есть и проблема последнего, высшего порядка, состоящая в том, что существуют пределы экономической интеграции, после достижения которых дальнейший прогресс станет невозможен. После окончания формирования нормативной, регулятивной, логистической инфраструктуры, создания работающих общих рынков прогресс интеграции придёт к закономерному завершению, а индикаторы, отражающие этот процесс, перестанут демонстрировать рост и выйдут на плато. Этот момент в случае с евразийской интеграцией случится не скоро, но он наступит, после чего встанет вопрос о дальнейшей её эволюции. Хотя ещё останется возможность расширения экономической интеграции – за счёт подключения новых членов, – её углубление будет уже невозможно. И в этот момент возникнут новые, более существенные риски, способные поставить под вопрос все прежние достижения – риски, связанные с переводом интеграционного процесса из экономической плоскости в другие. Реализация такого сценария, опыт которого демонстрирует европейская интеграция (начинавшаяся как сугубо экономическая), может стать очень серьёзным вызовом для ЕАЭС или той организации, в которую со временем трансформируется союз. Впрочем, до этой точки бифуркации ещё далеко, а в перспективе ближайшего десятилетия прогресс в развитии евразийской интеграции будет, очевидно, преобладать над её проблемностью, что подтверждается опытом прошедших семи лет.