13 июня 1929 г. Политбюро ЦК ВКП (б) во главе с Иосифом Сталиным приняло решение до ноября текущего года завершить работу по «выделению Таджикской республики в союзную».
А за два месяца до этого, 12 апреля 1929 г. каратегинский басмач Фузайл Максум с отрядом примерно в два десятка человек, в том числе афганцами и русским казаком Пименовым, незаконно пересёк границу в районе селения Тогмай.
На следующий день им был занят Калаи-Хумб. В Тавиль-Даре, Калаи-Лабиобе, Джиргитале, Хоите, Нимиче и других населённых пунктах от его рук погибли сотни активистов и сторонников Советской власти, включая трёх учительниц.
Камолуддин Абдуллоев, историк опубликовал на сайте Радио Озоди очерк о набеге Фузайла и судьбе первых советских учительниц Таджикистана, павших от рук террористов.
Немного предыстории. Смута в Афганистане
Если Таджикистан как часть СССР в 1929 г. перешёл на мирные рельсы и начинал своё экономические и культурное развитие, то Афганистан был погружен в хаос и кровопролитие из-за гражданской войны, вызванной падением режима эмира Амануллы в конце 1928 г.
Этот период сопровождался ослаблением контроля за границей и взаимными вторжениями вооружённых отрядов по обе стороны Амударьи.
Прикрываясь стремлением помочь Аманулле Хану, Советский Союз осуществил 15 апреля 1929 г. вторжение в Афганистан в районе Мазари-Шарифа. Имеется в виду санкционированная Сталиным экспедиция Примакова-Набихана, состоявшаяся почти одновременно с диверсией Фузайла в Дарваз.
Падение правительства Амануллы Хана и восхождение в январе 1929 г. на кабульский престол простого таджика Хабибуллы Калакони (Бачаи Саккао) и его неудачное 9-месячное правление привело к оживлению многотысячной антисоветской бухарской эмиграции, ранее худо-бедно контролируемой Амануллой.
В начале восстания, часть эмиграции, а именно исламистское и эмиратское её крыло, в том числе локаец Ибрагимбек, другие полукочевые узбеки из Восточной Бухары во главе с экс-эмиром Бухары Алим Ханом стали на сторону нового эмира, выступившего с исламистскими лозунгами против «неверного» Амануллы и обещавшего освободить Бухару и дойти до Маскаб (Москвы).
Другая группа, назовем её условно националистической, в том числе ферганский басмач Шермухаммад (Куршермат), каратегинец Фузайл Максум и самаркандец Хамракул, с оружием в руках в конце декабря 1928 г. руках защищали дворец Амануллы.
Who is Фузайл Максум?
Фузайл Максум (Абдухалик Фузайл Максум) родился в 1886 г. в кишлаке Метанион. До революции, как и многие другие каратегинцы, он отправлялся на сезонные заработки в города Ферганской долины. Там, на небольших промышленных предприятиях, таджики-горцы выполняли самую тяжёлую и малооплачиваемую работу.
Вернувшись оттуда, Фузайл решил заняться трансграничной торговлей, был близок к бекам Гарма. После свержения эмирата, в начале 1921 г., Фузайл собрал отряд и, объявив себя беком, начал борьбу против Советской власти.
В августе 1923 г., когда в таджикском Припамирье была установлена Советская власть, он уходит за речку, и вскоре становится одной из видных фигур бухарской эмиграции в Афганистане.
В Кабуле Фузайл сблизился с бывшим послом Бухарской Народной Советской Республики (БНСР) Хашимом Шаиком и турецкими офицерами, находившимися на службе Амануллы. Фузайл вынашивал идею «Независимого Каратегина», противоречащую эмиратскому идеалу восстановления «Благородной Бухары» как оплота ислама.
Этнический сепаратизм Фузайла вызывал острую неприязнь экс-эмира Бухары. Впрочем, Фузайл Максум поддерживал в 1928 г. Амануллу не потому что был либералом и любил беглых джадидов, которые группировались вокруг реформатора Амануллы, а потому что люто ненавидел Алим Хана и его верного сторонника Ибрагимбека.
Фузайл не мог забыть, что, когда он шёл из Гарма на помощь турку Энверу Паше в Куляб в начале 1922 г., локаец унизил его, арестовав и держа в плену 40 дней.
Все 1920-е гг. в районе Тавильдары между Дарвазом и Гармом шла борьба за влияние между Ишан Султаном – религиозным лидером и сторонником Алим Хана, и Фузайл Максумом – самопровозглашенным беком Каратегина.
Однако обе эмигрантские группировки: «республиканцев» и сторонников эмирата ввязались в афганскую распрю 1929 г. без особого энтузиазма. Тот же Фузайл, который вроде сначала был за Амунуллу, в начале 1929 г. устанавливает дружеские отношения с Саид Хусайном, военным министром правительства Хабибуллы, базировавшимся в Мазари Шарифе.
Эмигранты стремились уцелеть во внутреннем афганском конфликте и не были уверены в том, кто выйдет из него победителем, чтобы занять правильную позицию.
Вторжение
Ослабление центральной власти в Афганистане привело к вылазкам беглых басмачей на советскую территорию, приведшим к сотням убитых. Одной из самых значительных и кровавых из них была вооружённая диверсия Фузайла Максума в Дарвазе и Гарме 12 апреля – 3 мая 1929 г.
Вторжение не было заранее подготовленной правительством Кабула «специальной военной операцией», а являлось спонтанной диверсией наскоро собранной локальной группы.
Возможно, была предварительная договоренность с антисоветским подпольем правобережного Дарваза. Вероятно, также Фузайлу удалось получить молчаливое согласие Саид Хусайна. Пользуясь современным языком, Фузайл собрал международную террористическую группу, так как в неё, помимо жителей таджикского берега Амударьи (эмигрантов), входили граждане других государств (афганцы и русский).
Именно иностранцы, по рассказам очевидцев, творили самые страшные беззакония, в том числе задержания, грабежи и казни. Целью диверсантов было путем террора и запугивания реставрировать старые порядки, ввести «исламское правление» на манер современных талибов. Фузайл заявил, что намерен свергнуть Советскую власть и установить свою собственную. Стать беком Дарваза и Каратегина было его заветной мечтой ещё с 1910-х годов и борьбы с Красной Армией в 1921-1923 гг. Для этого он собирался занять Гарм.
За время своего вторжения, Фузайл увеличил свой отряд с 25 до 500 джигитов. Затем фузайловцы совершили 200-километровый кровавый рейд вглубь Таджикистана.
Надо сказать, что правительство Таджикской АССР оказалось не готовым к вторжению. Оно застало его врасплох. Небольшой состав гражданских работников в Гарме оказавшись фактически один на один с басмачами, готовился сдать город.
Известие о диверсии на границе и предложении сдать столицу Каратегина дошло до делегатов Второго съезда Советов Таджикской АССР, проходившего в Душанбе в 20-х числах апреля, как раз в то время когда фузайловцы пробирались к Гарму.
В числе делегатов был Павел Дыбенко — командующий войсками Среднеазиатского военного округа, революционер, 1-й народный комиссар по морским делам РСФСР, бывший командир Украинской Советской армии.
Апрель-май 1929 г. был одним из самых напряженных моментов истории Таджикистана. Если бы таджики сдали Гарм Фузайлу, он мог объявить себя беком Дарваза и Каратегина и открыть границу, чем непременно воспользовались бы все кому не лень, включая бывших басмачей Бухары и Ферганы, контрабандистов всех мастей, афганских племенных отрядов с индийской границы.
Этот случай показал уязвимость Таджикистана, его невозможность защитить границу самостоятельно от влияния перманентно нестабильного Афганистана и границы этой страны с Индией (ныне — Пакистаном).
Население Дарваза и Гарма, хоть и не поддержало в массовом порядке Фузайла Максума, но и не торопилось выступить против него. Оно предпочло занять выжидательную позицию или покинуть селения, спрятавшись в горах.
Советские же активисты оказались меж двух огней. Если бы они оставили Гарм и бежали в Душанбе, их бы там арестовали, объявив изменниками. С другой стороны, им угрожала смертельная опасность в виде вооружённой банды фанатиков.
Советским работникам пришлось прибегнуть к самообороне. Был создан отряд из 18 человек во главе с заведующим агентством Госбанка, бывшим белым офицером Ф. Ф. Гутовским. Все они погибли в бою у кишлака Нимич 21 апреля.
Второй отряд под командованием Ф. А. Мокрицкого из 9 человек встретил басмачей у Гарма 22 апреля. Оба отряда (Гутовского и Мокрицкого) были интернациональными. Они состояли из учителей и советских служащих – русских, командированных таджиков, персов, татар, грузин.
Видя, что сил у героически сражавшихся отрядов самообороны недостаточно, чтобы отстоять город, Дыбенко, в послужном списке которого уже были такие карательные операции как подавление кронштадтского мятежа матросов Балтфлота и крестьянского восстания в Тамбовской губернии 1921 г., взял инициативу в свои руки.
Был послан десант, и разбитый красным отрядом во главе с комбригом Т. Т. Шапкиным и комиссаром А. Т. Фединым близ Гарма Фузайл Максум отступил в свой родной Калаи-Лабиоб, затем в Тавиль-Дару. 3 мая 1929 г., в районе Калаи-Хумба он вернулся обратно в Афганский Бадахшан.
Сразу после завершения операции против Фузайла в мае 1929 г., Шапкин и Федин выясняли причины случившегося и обнаружили, что местные власти – исполкомы зачастую шли на сотрудничество с Фузайлом.
107 человек, было немедленно арестовано и предано суду за сотрудничество с бандитами. Из них 41 были приговорены к расстрелу, 46 – к различным срокам лишения свободы, оправдано 19, приговорено условно -1.
Несмотря на недовольство Дыбенко и Шапкина, для красных командиров не осталось незамеченным, что население в целом не поддержало басмачей. Это, наряду с героизмом отрядом Гутовского и Мокрицкого, явилось важным фактором поражения фузайловцев.
Фузайл – герой?
Историю с Фузайлом следует считать не эпизодом «борьбы с басмачеством», а именно фактом истории гражданской войны в Таджикистане, имея в виду, что основными противоположными силами в ней были не российские красноармейцы и местные джихадисты-мусульмане как в 1921-1922 гг., а сами народные массы – таджики, занявшие противоположные позиции.
Дело в том, что ближе к середине 1920-х гг., с образованием Таджикской республики, в обществе началось политическое размежевание: таджики организовывали отряды самоохраны (краснопалочников), которые защищали кишлаки и райцентры от внезапных нападений шаек. Появилось новое — постджадидское поколение руководителей республики из низов, всецело преданных Советской власти, включая горцев Каратегина, Дарваза и Бадахшана таких как Нусратулло Махсум и Шириншо Шотемур.
Немало жителей таджикского села встало на сторону Советской власти и это вызывало бешенное раздражение в басмаческой среде, усилившей террор против кишлаков. Сторонники Советской власти отвечали басмачам соответственно.
Достаточно сказать, что изъятие оружия у сторонников Фузайла в мае 1929 г. проводилось не военными частями, не подразделениями ГПУ, а специальной правительственной комиссией таджикского правительства числом 120-150 человек, в которую, помимо членов правительства и милиционеров входили «красные муллы», местные сторонники Советской власти (в частности, рабочие-отходники).
Последние особо не церемонились, и зачастую выбивали сведения из сторонников Фузайла при помощи плетки и палки. Что это если не гражданская война?
Завершая бесславную историю Фузайла укажем, что он, как и Куршермат сновал между Афганистаном и Ираном пока в июне 1936 г., в Мешхеде не встретился с самаркандцем Саид Акбарханом Махмудом (Махмуд Садыков, Айкарлы) – советским разведчиком, внедренным в эмигрантскую среду.
Как пишет современный турецкий историк узбекского происхождения Ахат Андижан, Фузайл представился Шайхом Абдурахимом. Махмудов-Айкарлы снабдил Шайха деньгами и оправил в Кашгар помогать мусульманам «бить китайцев». Затем он предупредил советского консула в Кашгаре, а тот – китайские власти.
При пересечении границы Шайх Абдурахим-Фузайл был схвачен дунганскими солдатами и, как утверждает Андижан, был передан советскому консулу. В дальнейшем Фузайл Максум из Метаниона — международный террорист, мечтавший о создании независимого Каратегинского бекства — был переправлен в Советский Союз, допрошен, и – как утверждает Андижан — казнён.
Скорее всего, он был казнён или заключен в тюрьму в самом Китае, поскольку если бы Максум был бы доставлен в СССР, то об этом сразу бы стало известно общественности и историкам.