Мы не раз становились свидетелями того, как историки и политики уверенно стремятся приписать к предкам своего народа знаковых личностей, убедить в том, что именно этот народ внёс больший вклад в историю и развитие цивилизаций. В последнее время на пространстве центральноазиатского региона такие высказывания звучат всё чаще.
Такая характерная черта действительно присуща политике всех республик Центральной Азии в постсоветский период, отмечает директор Центра исследовательских инициатив Ma’no Бахтиёр Эргашев. Он рассказал, почему так происходит и к чему это может привести.
Комплекс неполноценности малых народов
«Стремление удревнить свою историю и конкурировать за этническую принадлежность тех или иных исторических деятелей характерно для всех пяти стран Центральной Азии. Но справедливости ради стоит отметить, что они в этом не одиноки. Это касается всех новых стран, где бы и в какой период они не возникали. Это такая государственная политика в рамках формирования новой политической субъектности и идентичности», – отметил эксперт.
При этом, по его словам, не всегда понятно, почему те или иные личности или события вдруг ни с того ни с сего становятся символами новой государственности, к которой не имеют прямого отношения. Чаще всего это выглядит как «натягивание совы на глобус».
«Эти попытки, с одной стороны, понятны: новым государствам нужны какие-то исторические идеалы, вокруг которых можно формировать новую национальную идентичность и государственность. Но такая попытка насиловать историю ни к чему хорошему не приводит, ведь это очень недолговечные конструкты», – считает Эргашев.
Эксперт глубоко убеждён в том, что всё это является признаком комплекса неполноценности малых народов, которые хотят через те или иные исторические параллели усилить свою значимость.
«Такие методы очень активно эксплуатируются для внутреннего пользования и не только. Это особенно хорошо проявляется на фоне серьёзного упадка исторической науки в Центральной Азии. Во всех странах региона она [история] превращается в служанку идеологии и политических предпочтений. Это очень плохо воздействует как на само общество, так и на историческую науку», – подчеркнул собеседник.
Почему третий ренессанс?
Здесь же, в частности, по мнению Эргашева, можно отметить концепцию «третьего ренессанса», которая сейчас активно пропагандируется в Узбекистане.
«Абсолютно непонятно, по каким историческим основаниям проходила типологизация. Почему именно третий ренессанс? Где его временные границы? Лично для меня это понятие включает в себя 70 лет развития в составе Советского союза. Я искренне убежден в том, что это был период величайшего исторического взлета для народа Узбекистана – в науке, культуре, экономике, промышленности. Тогда формировались национальные театр и кино, собственные школы физики, математики, астрономии. Всё это – ярчайшие показатели ренессанса», – отметил эксперт.
По его мнению, это логично ещё и потому, что в настоящем Узбекистан и в экономике, и в социальной сфере во многом исходит из того, что было создано на этапе советского развития.
«Если же авторы концепции «третьего ренессанса» не закладывали в это понятие советский период развития, то, наверное, стоит тогда говорить о четвертом», – отметил собеседник.
Палки в колеса
Все эти игры с историей не работают в позитивном русле, уверен эксперт.
«Игры в то, «кто древнее и славнее», очень больно бьют по идее региональной идентичности и объединения. Каждое заявление какого-то политика или историка, который начинает говорить о тех или иных великих предках и государствах, которые были родоначальниками и закладывали основы нынешней государственности его народа, – это удар по идущим с большим трудом процессам партнёрства и дружбы», – заметил он.
В частности, по его словам, историки и политики региона часто спорят о том, кто внес больший вклад в историю – кочевнические или оседлые цивилизации. Однако это всегда глубоко антинаучно и контрпродуктивно.
«Уникальность Центральной Азии заключается в том, что это регион, который является местом зарождения классического симбиоза этих двух культур. Поэтому не нужно выпячивать те или иные факты и заниматься противопоставлением. Вызов для исторической науки заключается в том, чтобы изучать и показывать этот уникальный тысячелетний опыт. Вот где может быть настоящий прорыв», – заключил эксперт.