Президенту Республики Узбекистан
И.А. Каримову
Копии:
Олий Мажлис Республики Узбекистан
Уполномоченному по правам человека (омбудсману)
С.Ш. Рашидовой
Председателю Верховного Суда
Республики Узбекистан
Б.М. Мустафаеву
Председателю Высшей Квалификационной Комиссии по отбору и рекомендации на должности судей при Президенте Республики Узбекистан
Мухитдиновой Ф.Ф.
Хокиму Хорезмской области
Бобожанову И.О.
Председателю Ташкентского городского суда по уголовным делам
от адвоката Рузиева Ф.А.
У В А Ж А Е М Ы Й И С Л А М А Б Д У Г А Н И Е В И Ч !
Ранее 15 июня 2007 года я уже обращался к Вам как главе нашего государства и гаранту соблюдения прав и свобод граждан, Конституции и законов Республики Узбекистан с жалобой на действия судьи Ташкентского областного суда Мамадризаева Ф.Ё. по уголовному делу в отношении моего подзащитного Нафуллаева Худойбергана Шариповича, который по непонятным мне тогда причинам всячески отказывал в выдаче мне допуска на участие в деле в качестве защитника.
В настоящее же время я уже ознакомился с основной частью уголовного дела, состоящего из 57 томов. И поэтому как адвокат считаю своим долгом обратиться к Вам с настоящим заявлением.
Как Вам известно, за последнее время в отношении ряда должностных лиц, видных предпринимателей и граждан Хорезмской области были возбуждены и сфабрикованы ряд уголовных дел, направленных на дискредитацию руководства области, в результате неумелого правления которого в области якобы расцвела коррупция и организованная преступность.
Если выражаться своими словами, указанные уголовные дела направлены на дискредитацию хокима Хорезмской области Бободжанова И.О. и изначально были возбуждены с целью любыми средствами получить показания на Бободжанова И.О. и тем самым поставить на нем крест в Республике Узбекистан, путем привлечения его к уголовной ответственности.
Мною осуществляется защита интересов подсудимого Нафуллаева Худойбергана Шариповича, который по мнению некоторых руководителей прокуратуры Республики Узбекистан был близок к Бободжанову И.О. и мог дать прямые показания о том, у кого и каким образом якобы хоким области брал взятки и в интересах кого злоупотреблял своими должностными полномочиями.
Для того чтобы получить такие показания у Нафуллаева Х.Ш., в отношении него длительное время подготавливалась и была претворена в жизнь провокация якобы по задержанию его с поличным с 1,96 грамма наркотического вещества «опиум», которые он как будто бы возил в своем кармане с целью сбыта, в момент его задержания 24 октября 2006 года.
При задержании моего подзащитного 24 октября 2006г. участвовали по делу якобы в качестве понятых гр. Садуллаев С.Т. и Шакиров М.Р., которые в тот же день были опрошены в качестве свидетелей, а на следующий день были допрошены следователем.
Статьи 76 и 78 УПК РУз исключают возможность участия понятого в деле, если он ранее уже участвовал в нем в качестве понятого и свидетеля. Тем не менее, уже после их допроса в качестве свидетелей они участвовали по делу в качестве понятых 25 октября и 26 октября.
Несмотря на то что Нафуллаев Х.Ш. был прописан в г. Ташкенте и еще ни разу не был допрошен по установлению его личности, уже утром 25 октября 2006г. по постановлению о производстве обыска, санкционированным заместителем прокурора г. Ташкента Ниязовым лишь 26 октября 2006г. (т-1 л.д.69) по поручению следователя ГУВД г.Ташкента от 27.10.06г. (т-1 л.д. 58) о производстве обыска по месту жительства его мамы и семьи, по адресу: г. Ургенч, ул. Нажмиддина Кубро 15 проезд, д. 25, о котором в деле отсутствовали какие-либо сведения, с 11-00 до 14-00 часов был произведен обыск.
При этом фактически руководство обыском осуществлялось старшим следователем по особо важным делам Управления по борьбе с коррупцией прокуратуры Республики Узбекистан Коленко Евгением, который, если верить материалам дела, никакого отношения к этому делу на тот момент не имел и поэтому в протоколе обыска факт присутствия Коленко не был отражен.
Этот факт легко проверить путем допроса председателя махаллинского комитета и других лиц, которые видели, что руководство обыском осуществлял Е.Коленко и всячески рвался зайти в дом до остальных участников следственного действия.
В результате чего якобы в доме Нафуллаева Х.Ш. были обнаружены 3 патрона от пистолета «Макаров». Наглядным подтверждением факта, что обыском руководил Коленко, является то, что обыск в доме матери Нафуллаева Х.Ш. якобы производился по постановлению следователя ГУВД г. Ташкента, а обнаруженные в ходе обыска деньги в размере 4.100.000 сум были сданы на депозитный счет прокуратуры РУз (л.д. 77) следователем прокуратуры РУз Коленко.
Спрашивается, каким образом уже в первой половине дня 25 октября 2006 года сотрудники милиции могли провести обыск в доме матери Нафуллаева Х.Ш. в Хорезмской области, если уголовное дело было возбуждено в тот же день и если правоохранительные органы заранее не готовились к этому и заранее не знали о том, что в Ургенче у его матери есть дом?
Наглядным примером заранее спланированной провокации является тот факт, что 26 октября 2006 года якобы одновременно были произведены проверки и возбуждены уголовные дела в отношении должностных лиц фермерского хозяйства «Корабаир», ПКФ «Корабаир», автозаправочной станции, принадлежащей частному магазину «Тулпар-4», частной фармацевтической фирмы «Мавалес», в отношении аптеки № 3, а в последующие дни, т.е. 27 октября 2006 г. — в отношении должностных лиц ЧФ «Шариф-ота сервис», 28 октября 2006г. — в отношении должностных лиц ООО «Газ Сув Кувур-351» и т.д., которые по утверждению предварительного следствия фактически принадлежали Нафуллаеву Х.Ш.?
Не это ли наглядное подтверждение тому, что в отношении Нафуллаева Х.Ш. тщательно готовилась «операция», которую возглавляли следователи Управления коррупции прокуратуры РУз?
Изучение материалов уголовного дела показало, что, несмотря на то что Нафуллаева Х.Ш. якобы задержали с наркотическим веществом «опиум», который он якобы намеревался продать, никто за время следствия с октября по март месяц включительно ни разу не спросил у него, гдеон приобрел наркотики, что намеревался с ними сделать?
Откуда у него в доме появились патроны, обнаруженные в ходе обыска? Не это ли наглядное подтверждение того, что следственные органы заранее знали, что никаких наркотиков и патронов у него не было и не могло быть?
В ходе встречи в следственном изоляторе г.Ургенч мой подзащитный Нафуллаев Х.Ш. передал мне своё обращение ко мне с надеждой, что я доведу до Вас сведения о том, что творят так называемые правоохранительные органы.
Мой подзащитный до настоящего времени боится вслух рассказать обо всем, что с ним делали ради того, чтобы он дал показания против И.О. Бободжанова. С его слов мне известно, что в присутствии одного высокопоставленного руководителя прокуратуры Республики Узбекистан, когда он ответил, что не может ничего плохого сказать о хокиме области, один из сотрудников прокуратуры ударил его двумя руками под челюсти, в результате чего у него была сломана челюсть и в течение полутора месяцев он мог питаться только через трубочку жидкой пищей.
В настоящее время из-за полученной травмы у Нафуллаева скривилось лицо. Из его обращения ко мне видно, что правоохранительные органы поставили перед собой задачу любыми средствами опорочить имя хокима Хорезмской области перед Вами и добиться того, чтобы в отношении Бободжанова было возбуждено уголовное дело и его посадили.
При этом у Нафуллаева Х.Ш. пытались узнать, какие подарки якобы Бободжанов И.О. вручал Вашей супруге, какую помощь оказывал в строительстве гостиницы в г. Хива сестре Вашей супруги Тамаре Акбаровне.
Кто за всем этим стоит, я думаю, известно лишь только самому Бободжанову.
Ксерокопию обращения моего подзащитного на моё имя я прилагаю к своему заявлению, поэтому пересказывать то, что там написано, считаю излишним. Могу лишь сообщить, что угрозы, высказанные Нафуллаеву Х.Ш. о том, что в случае отказа от сотрудничества со следственным органом ему пришьют 100 статей УК, в какой-то мере были реализованы и ему было предъявлено 29 статей Уголовного кодекса.
В настоящее время, не добившись очернения имени Бободжанова И.О. перед Вами, кое-кто пытается внушить, что на территории Хорезмской области длительное время существовало и действовало организованное преступное сообщество, якобы возглавляемое Нафуллаевым Х.Ш., в которое были вовлечены и представители власти. Эти силы организовали ряд громких процессов в Хорезмской области, а чтобы доказать поголовную коррупцию правоохранительной и судебной системы в Хорезмской области, которые якобы каким-то образом зависят от хокима области, доверили провести эти суды судьям Ташкентского городского суда по уголовным делам и судьям Ташкентского областного суда по уголовным делам. Тем самым показывая недоверие судьям Хорезмского областного суда, т.е. бросая тень недоверия государственным структурам Хорезмской области.
Для того чтобы Вы имели представление, каким образом было сфабриковано уголовное дело в отношении моего подзащитного, хочу довести до Вашего сведения только некоторые факты, закрепленные в материалах уголовного дела.
Так, моего подзащитного обвинили в том, что он создал и руководил организованным преступным сообществом и организованной вооруженной группой по ст. 242 ч.1 и 2 УК РУз, в незаконном завладении огнестрельным оружием путем кражи или мошенничества в интересах организованной группы по ст.247 ч.3 п. «в» УК РУз и в незаконном сбыте огнестрельного оружия по ст. 248 ч.3 УК РУз. Основанием для обвинения моего подзащитного по данным статьям якобы послужила явка о повинной на имя начальника исправительного учреждения, датированного 4.12.2006 года от имени некоего осужденного гр. Матъякубова Д.М., которую фактически написал другой осужденный Ю. Садиков, поскольку Матъякубов не умеет писать и читать. Матъякубов был осужден в 2004 году за разбойное нападение с применением пистолета «Макаров» и отбывал своё наказание в виде лишения свободы в Кашкадарьинской области. При этом в 2004 году Матъякубов по своему уголовному делу дал показания о том, что купил указанный пистолет у неизвестного ему лица из Самарканда. А в явке с повинной Матъякубов сообщил, что указанный пистолет якобы был передан ему в 1992 году Нафуллаевым Х.Ш. Несмотря на то что в соответствии с материалами уголовного дела указанная явка с повинной сначала была направлена сопроводительным письмом (т-1 л.д.178) на имя начальника УВД Хорезмской области и только согласно сопроводительного письма от 7.12.2006 года начальника УВД Хорезмской области попала к руководителю следственной группы Коленко Е.В., тем не менее, каким-то чудесным образом уже 5 декабря 2006 года Матъякубов Д.М. был допрошен по существу явки с повинной старшим следователем по ОВД Управления коррупции прокуратуры Республики Узбекистан Хурамовым Улугбеком на территории исправительного учреждения, где отбывал наказание.
Спрашивается, что делал на территории исправительного учреждения, где отбывал срок Матъякубов, следователь Хурамов У. и каким образом он мог узнать, что заявление о повинной в конечном итоге попадет в прокуратуру РУз и кто его уполномочил допрашивать Матъякубова, если согласно материалам дела прокуратура должна была узнать о явке с повинной только 7 декабря 2006г.?
Ответ, конечно, ясен. Хурамов У. был направлен в указанное исправительное учреждение, чтобы любыми путями получить у Матъякубова эту явку с повинной, а из-за своей безнаказанности сотрудники прокуратуры забыли об элементарном порядке рассмотрения явки с повинной и быстрее хотели доложить своему руководству об успехах по возложенным на них задачам. При этом Хурамов У., являясь следователем прокуратуры РУз, не мог не знать, что в соответствии с разъяснениями п.8 Постановления Пленума Верховного Суда Республики Узбекистан № 17 от 19.12.2003г. «О практике применения судами законов, обеспечивающих подозреваемому, обвиняемому право на защиту» лицо, обратившееся в соответствующий государственный орган с заявлением о повинной (статья 113 УПК), с момента своего обращения является подозреваемым. Следовательно, при таких обстоятельствах нельзя его допрашивать в качестве свидетеля, проводить с ним следственные действия без объявления постановления о привлечении его к делу в качестве подозреваемого, разъяснения его прав и обязанностей. Несмотря на это, Матъякубов до самого завершения предварительного следствия по делу так и остался свидетелем по делу, хотя ч.2 ст. 242 УК РУз предусматривает ответственность и за участие в организованной вооруженной группе.
Само собой, человек, который не умеет ни писать, ни читать, не может в полной мере осуществлять свои права на защиту. Со слов Нафуллаева Х.Ш. мне стало известно, что в ходе очной ставки с Матъякубовым, которую проводили без участия защитников, на вопрос моего подзащитного, что побудило Матъякубова дать показания в отношении его, последний при следователе заплакал и сообщил, что он уже не смог терпеть пыток и давления, оказанного на него, и поэтому дал такие показания. Тем не менее, следователь указал в протоколе очной ставки, что якобы Нафуллаев Х.Ш. сослался на плохое самочувствие и отказался давать показания на очной ставке. Все до единого очные ставки, проведенные следователями прокуратуры между Нафуллаевым и другими лицами, проходящими по делу, проведены с грубым нарушением норм ст.124 УПК РУз. Согласно этой статьи, не допускается оглашение на очной ставке показаний, которые даны допрашиваемыми на предыдущих допросах до того, как не получены и не внесены в протокол показания этих лиц на очной ставке. Тем не менее, следователи, которые не могли не знать этих требований Закона, начинали допрос на очной ставке с ссылки на предыдущие показания.
Так, например, Матъякубову следователем был задан вопрос, подтверждаете ли вы свои ранее данные показания о том, что в 1992 году именно Нафуллаев Х.Ш. дал вам пистолет, и описывает при каких обстоятельствах (т-1 л.д.296-299). Само собой, под таким давлением следователя любому человеку ничего не остается, как подтвердить свои ранние неизвестно каким способом полученные показания. Кроме того, во всех очных ставках, которые проводили следователи прокуратуры, Нафуллаев проходит в качестве свидетеля без участия адвоката, несмотря на то что он фактически был заключен под стражу 24 октября 2006 года. При этом при объединении различных уголовных дел следователь Йулдашев З.Х. причиной объединения всех дел указывает тот факт, что по всем ним обвиняемым проходит Х.Ш.Нафуллаев. При этом следователи прокуратуры продолжали допрашивать Нафуллаева Х.Ш. в качестве свидетеля по делу без участия адвокатов (т-56 л.д.16-29; 40-51; 57-77).
После каждого такого допроса в деле имеется заявление Нафуллаева Х.Ш. на имя Генерального прокурора РУз Р.Х. Кадырова о том, что следователи ущемляют его права на защиту, несмотря на то что фактически он не может прочитать ни слова из того, что написано следователями из-за отсутствия очков, его силой принуждают подписать эти показания. За каждым его заявлением подшита отписка самого руководителя следственной группы о том, что заявление Нафуллаева Х.Ш. приобщено к материалам уголовного дела и его доводы будут проверены в ходе следствия. А в тексте протокола допроса от имени следователя следственной группы Юлдашева Р.Н. (на л.д. 51 т-56) прямо записаны показания Нафуллаева Х.Ш. о том, что он отказывается давать показания без участия адвоката и до вручения ему очков.
На л.д. 52 т-56 подшит протокол отказа свидетеля (?) от участия в следственном действии, при этом указано, что Нафуллаев Х.Ш. беспричинно стал биться головой об стену, стол и т.д., отказываясь давать показания. Это до чего же нужно довести человека, выдвинувшего законное требование пригласить его адвоката, чтобы он стал биться головой об стену, стол и так далее?
Из показаний Матъякубова усматривается, что Нафуллаев якобы дал ему пистолет в 1992 году. В 1994 году он был осужден и с тех пор никаких отношений с Нафуллаевым не поддерживал и не общался с ним. Даже если поверить показаниям Матъякубова о том, что пистолет ему дал Нафуллаев в 1992 году, в соответствии со ст.13 УК РУз следствие было обязано определить наказуемость деяния законом, действовавшим во время его совершения. В 1992 году действовал Уголовный кодекс Узбекской ССР, принятый 21 мая 1959 года. Согласно этого кодекса сбыт оружия квалифицировался по ч.1 ст. 210 УК и предусматривал максимальное наказание в виде лишения свободы сроком на 5 лет, сроки привлечения по которому истекли в 1997 году.
Тем не менее, вопреки Закону следователи квалифицировали деяния Нафуллаева Х.Ш. по Уголовному кодексу, введенному в действие с 1 апреля 1995 года, т.е. по Закону, который обратной силы не имеет, т.к. усиливает наказание. Следователи, даже не установив происхождение пистолета, умудрились обвинить Нафуллаева Х.Ш. в том, что он им завладел путем кражи или мошенничества по ст. 247 УК РУз. Неужели они добыли по делу сведения, что этот пистолет был когда у кого-то украден или им завладели путем мошенничества? Что это за старшие следователи по особо важным делам, если они не знают элементарных основ уголовного права? Неужели в органах прокуратуры не осталось мало-мальски грамотных следователей и до чего докатились следственные органы? Неужели прокуроры, которые были обязаны изучить материалы дела до утверждения обвинительного заключения, не должны были проверить обоснованность и правильность квалификации инкриминируемых обвиняемым деяний?
Разве существовало понятие организованной вооруженной группы и организованного сообщества до 1 апреля 1995 года, которые описывают следователи, указывая конец 80-х начало 90-х годов? В деле нет ни единого показания о том, что кто-то видел у Нафуллаева Х.Ш., его родственников и друзей, т.е. у его окружения, оружие, что он проводил какие-то «разборы», но, тем не менее, описывая преступления Нафуллаева Х.Ш., следствие беззастенчиво пишет о том, что он организовал вооруженную организованную группу и проводил какие-то «разборы». Неужели фантазия следователей может лежать в основе обвинения? Неужели, если бы действительно на территории Хорезмской области существовало организованное преступное сообщество и организованная вооруженная группа, до ноября 2006 года об этом, согласно ответа УВД Хорезмской области, подшитого в деле, никто не подозревал?
В момент задержания Нафуллаева Х.Ш. в ночь с 24 на 25 октября 2006г. у него в карманах было обнаружено 600 долларов США стодолларовыми купюрами, одна из которых якобы оказалась фальшивой. На основании этого моему подзащитному инкриминировали в вину совершение преступления, предусмотренного п. «б» ч.3 ст.176 УК РУз, т.е. изготовление и сбыт иностранной валюты. Даже если предположить, что у Нафуллаева Х.Ш. среди шести купюр одна действительно была фальшивой, неужели следствие, прежде чем предъявлять ему обвинение в изготовлении фальшивой купюры, не должно было доказать, что он действительно изготовил её, и установить, где, когда и каким способом им была изготовлена эта фальшивая купюра? Неужели следствие не должно было доказать, что эта купюра действительно была изготовлена с целью сбыта? Неужели для того чтобы говорить, что кто-то пытался сбыть какой-нибудь предмет, достаточно его найти при нем? Неужели без попытки использования фальшивой купюры в качестве средства платежа, размена, дарения и совершения других действий, позволяющим ей быть в обращении, можно говорить о сбыте? Почему следствие, обнаружив фальшивую купюру, не приняло никаких мер по установлению фактов о наличии в обороте аналогичных купюр? Почему этот факт не вызвал озабоченность правоохранительных органов и не было принято мер по доведению следствия по этому факту до логического завершения? Ответ на этот вопрос, я думаю, ясен всем. Правоохранительные органы точно знали, что эта купюра была изготовлена в единственном экземпляре для закрепления выдуманной вины Нафуллаева.
Каким способом следователи при наличии специальной статьи Уголовного кодекса, т.е. ст.185-2, предусматривающей ответственность за нарушение правил пользования электрической энергией и газом, могут квалифицировать такие действия как хищение чужого имущества и мошенничество?
Каким образом следствие может утверждать, что Нафуллаев легализовал свои преступные доходы путем покупки дома в 1994 году и квартиры в 1997 году, если первый эпизод преступления, согласно предъявленного обвинения, где он мог получить этот доход, датируется 2001 годом?
Каким образом при наличии статьи 189 УК РУз, предусматривающей ответственность за нарушения правил торговли, нарушение этих правил расценивается как мошенничество?
Изучение материалов дела показало, что, несмотря на то что по делу имелся адвокат, нанятый родственниками Нафуллаева Х.Ш., от участия которого он не отказывался в установленной форме, следователь Йулдашев З.Х. вынес постановление о назначении по делу защитника за счет государства — адвоката Азизова А.М. из Кибрайской юридической коллегии адвокатов. Со слов Нафуллаева Х.Ш., он даже не видел этого адвоката Азизова А.М., но тем не менее следователь каким-то образом умудрился предъявить ему обвинение с участием этого адвоката. Якобы этот адвокат участвовал при ознакомлении Нафуллаева Х.Ш. с материалами уголовного дела, а поскольку Нафуллаев Х.Ш. отказался сам знакомиться с материалами дела, якобы следователь с участием адвоката путем зачтения материалов уголовного дела вслух успел за один только день ознакомить Нафуллаева Х.Ш. с 15 томами уголовного дела, каждый из которых в среднем состоит из 350 листов. Даже мне, опытному адвокату, имеющему большой следственный стаж, для поверхностного ознакомления с одним томом уголовного дела необходимо минимум 2 дня.
Не для этого ли следователю необходим был карманный адвокат, который подтвердит, что действительно Нафуллаев Х.Ш. ознакомился с материалами дела при наличии адвоката, от услуг которого Нафуллаев не отказывался? Не из-за боязни ли, что Нафуллаев может рассказать своему адвокату истинную подоплеку этого дела, ему более чем за семь месяцев так и не дали возможности встречи наедине со своим адвокатом? Неужели адвокат Азизов А.М., который при получении лицензии на право занятия адвокатской деятельностью давал присягу честно выполнять свой адвокатский долг, если он действительно изучал материалы дела, не увидел грубейших нарушений законности и не написал хотя бы небольшое ходатайство?
В настоящее время мне стало понятно, почему судья Мамадризаев Ф.Ё. не давал мне допуска на участие в деле в качестве защитника и не давал мне возможности встречаться с моим подзащитным. Как я узнал при встрече с моим подзащитным в следственном изоляторе в г.Ургенч, оказывается, 18 июня 2007г., когда судья Мамадризаев отложил начало судебного разбирательства, после моего ухода он сам зашел к Нафуллаеву Х.Ш. и посоветовал ему отказаться от моих услуг, при этом, оказывается, сказал ему, что это он у себя в Хорезмской области «авторитет», а ему, если он не откажется от моих услуг, он даст максимальный срок. После этого, Нафуллаев, оказывается, сразу написал жалобу на судью Мамадризаева об оказании на него давления с целью отказа от адвоката и о том, что он, заранее не рассматривая уголовного дела, признал его виновным по делу. Мне же, когда я пришел знакомиться с материалами уголовного дела, Мамадризаев заявил, что я добился своего и теперь дело Нафуллаева Х.Ш. будет рассматривать судья Ташкентского городского суда «Шариков» (имея в виду Шарипова В.), который покажет мне, как спорить с судьей. Что якобы Шарипов В. намного хуже его, но я ему ответил, что хуже него, который открыто нарушает права адвокатов, судьи быть не может.
До настоящего времени, хотя мне письменно с Высшей Квалификационной Комиссии по отбору и рекомендации на должности судей при Президенте Республики Узбекистан руководитель судебной инспекции сообщил, что моё заявление направлено для рассмотрения в квалификационную коллегию судей судов Ташкентской области по уголовным делам, откуда мне сообщат о результатах рассмотрения ,ответа мною не получено.
В своей предыдущей жалобе, копию которой я направил в Олий Мажлис Республики Узбекистан Уполномоченному по правам человека (омбудсману) С.Ш. Рашидовой, я конкретно указал на грубейшие нарушения прав человека, в том числе на применение пыток органами предварительного следствия в отношении моего подзащитного. В соответствии со ст.13 Закона Республики Узбекистан «Об уполномоченном Олий Мажлиса по правам человека (омбудсмане), Уполномоченный имеет право проводить встречи и беседы с лицом, содержащимся под стражей; поручать организациям и специалистам подготовку заключений по вопросам, подлежащим выяснению; входить в соответствующие органы с ходатайством о привлечении к ответственности лиц, в действиях которых установлено нарушение прав и свобод человека. Однако Уполномоченный посчитала, что я обратился с обращением о несогласии с действиями судьи Мамадризаева, и переправила мою жалобу Председателю Верховного Суда Республики Узбекистан Б.М. Мустафаеву.
Поэтому на этот раз, направляя копию своего заявления С.Ш. Рашидовой, я прошу её направить своих представителей для встречи с моим подзащитным и, убедившись в наличии телесных повреждений, полученных в результате пыток со стороны органов предварительного расследования, поручить соответствующим специалистам произвести медицинскую экспертизу на предмет установления времени получения перелома челюсти Нафуллаевым Х.Ш., а затем выйти с ходатайством о привлечении к уголовной ответственности лиц, виновных в применении пыток и нарушений конституционных прав Х.Ш. Нафуллаева.
Кроме того, мой подзащитный Нафуллаев уверен в том, что суд примет сторону обвинения и незаконно осудит его. Единственно, во что он верит, что суд справедливо рассмотрит его дело в том случае, если суд действительно будет гласным с участием представителей Уполномоченного по правам человека и с разрешением официально записывать ход судебного процесса на диктофон, чтобы суд даже при желании не смог исказить чьи-либо показания на суде. Это законное требование, которое предусмотрено в действующем УПК РУз.
Уважаемый Ислам Абдуганиевич! Я ещё раз прошу Вас взять под личный контроль рассмотрение этого уголовного дела в суде. При этом взять под контроль именно законное рассмотрение дела в суде, поскольку на практике, если должностные лица узнают, что какое-либо дело находится на контроле Аппарата Президента Республики Узбекистан, то это якобы означает, что человека необходимо любыми способами осудить по инкриминируемым ему преступлениям, и тогда вопроса об оправдании вообще не стоит. Тем самым подрывается вера народа в справедливость. А что может созидательного сделать народ для своего государства, если у него будет отсутствовать вера в справедливость?
С уважением,
Адвокат: Рузиев Ф.А.