Директора представительства IND в Узбекистане Мьюшу Север можно, но сложно заподозрить в ангажированности местным режимом. Можно, поскольку на данный момент представительство IND (Институт новых демократий, Вашингтон, США) еще не получило желанную регистрацию Министерства юстиции, позволяющую легально и в полном объеме работать в рамках проекта «Открытый диалог». Сложно, поскольку автору просто не хочется предполагать в визави неискренность.
Мьюша родилась и выросла в Словении, входящей в состав Социалистической Федеративной Республики Югославия (СФРЮ). В период дробления СФРЮ на несколько независимых государств работала журналистом в возникших тогда на Балканах «горячих» точках. Идею высказать нашему изданию свое видение позитивных процессов, происходящих в Узбекистане, Мьюша Север высказала сама.
Беседу с ней в респектабельном особняке, арендуемом под офис представительства IND, мы начали с вопроса, что же она действительно увидела позитивного. Ей есть, с чем сравнивать – Мьюша Север живет и работает в Узбекистане пятый год.
Итак…
– Болезненная реакция правительства Узбекистана на события в Андижане в мае 2005 года привела к переосмыслению позиции во взаимоотношениях с государствами мирового сообщества. Пришло понимание того, что в интересах Узбекистана быть составной и органичной частью этого сообщества.
Все ждали самоизоляции, но этого не произошло. Узбекистан, напротив, активизировал международные контакты, а это позволяет более полно использовать опыт других стран и избежать ошибок, допущенных этими же странами. А далее последовали конкретные действия.
Два момента, которые я бы хотела отметить как позитивные. Передача судам права санкции на арест и отмена смертной казни в Узбекистане. Вряд ли кто из аналитиков ожидал, что Узбекистан решится на эти законодательные изменения. Но он сам пошел на них, и подобные шаги необходимо только приветствовать.
Далее. Очевидная реформа системы исполнения наказаний. По моим данным, сегодня в Узбекистане порядка тридцати пяти тысяч человек отбывают уголовное наказание. По последней амнистии на свободу вышли три с половиной тысячи, включая тех, кто был осужден по статье за покушение на конституционный порядок или принадлежность к незарегистрированным религиозным организациям. Да, очень часто перечисляют имена пяти человек, кого амнистия не коснулась, но три с половиной тысячи граждан вернулись к своим семьям. И это тоже надо приветствовать.
В республике возобновлена деятельность Международного Красного Креста по мониторингу положения в местах лишения свободы…
Я бы хотела видеть Узбекистан, нарабатывающий международные связи, как на официальном, так и на неофициальном уровне. Это улучшит взаимопонимание и изменит имидж вашей страны в лучшую сторону.
Конечно, должно пройти время, быть может, должна произойти смена поколений, чтобы демократические ценности стали нормой. Но уже сегодня в структуре государственного аппарата появились новые люди, мыслящие по-новому.
– Не секрет, что до сих пор в Узбекистане нет ни одной действительно оппозиционной политической партии, общество покорно и пассивно. Как вы считаете, если завтра в стране появится реальная оппозиция, и зазвучат голоса, выражающие несогласие с теми или иными действиями власти, сможет ли власть их терпеть? Проще говоря, готова ли власть терпеть иное мнение?
– Готова, думаю. Просто важно отделять людей от проблемы. Необходимо говорить о проблеме, а не концентрировать внимание на персонах.
– Даже тогда, когда именно персона порождает проблему?
– Даже тогда. Иначе это непродуктивно.
– Уж, коль мы говорим о позитивных изменениях, которые, по вашему мнению, наблюдаются в политике Узбекистана, как вы расцениваете организацию и проведение президентских выборов в декабре прошлого года? Тоже, как свидетельство следования демократическим принципам?
– Ваша политическая система отличается от западных демократий. Для Узбекистана свойственен процесс преемственности и процесс предусмотрительности. Узбекистан находится в соседстве с Таджикистаном, Афганистаном, Ираном, Пакистаном. Процессы, происходящие там, оказывают воздействие и на политику Узбекистана. Здесь во главу угла поставлена стабильность и благосостояние граждан. Ошибки при определенных обстоятельствах могут быть ужасными для последующих поколений…
– То есть, вы допускаете доминанту политической целесообразности над действующей Конституцией?
-……………………………
– Ваше отношение к людям, позиционирующим себя либо с оппозицией, либо с правозащитниками?
– Я не могу сказать, что плохо отношусь к ним. Но я работала на Балканах и видела, как осуществлялось манипулирование общественным мнением. Митинги, манифестации, пикеты – это крайняя форма протеста, но она не должна стать повседневностью. В повседневной жизни надо работать, вести диалог.
Я не верю в «шоковую» терапию, я верю в поэтапность реформ. У вас есть институт махалли, в вашей стране над индивидуальными ценностями традиционно превалируют коллективные ценности. На мой взгляд, каждый должен спросить себя, что я сделал для улучшения жизни? Какой вклад внес в это дело?
Возвращаясь к лицам, кругам, группам, позиционирующим себя в качестве оппозиционеров или правозащитников, выскажу еще одно наблюдение. Они, преимущественно, общаются не с народом, а с зарубежными представителями. Этим все сказано…