8 августа исполнилось год с того момента, как грузинские вооруженные силы решили восстановить конституционный порядок в Южной Осетии с применением танков, артиллерии и авиации. В результате, на освобожденной армией территории и неподалеку от Тбилиси появились два суверенных государства – Южная Осетия и Абхазия. Правда, их суверенитет пока не признала ни одна страна, кроме России и Никарагуа, но это лишь дело времени…
Сегодня, спустя год после югоосетинского конфликта, задумываешься, а был ли у России иной путь, нежели оказание военной помощи Южной Осетии с вводом боевых частей и боевой техники? Наверное, нет. Не было. И дело даже не в том, что многие жители этой территории юридически являлась гражданами России. Просто нельзя было молча наблюдать, как грузинские танки утюжат землю людей, не принявших грузинского патроната. Нельзя было равнодушно наблюдать гибель стариков, женщин, детей, исход беженцев, стремящихся не попасть под пули ошалевших от своей «высокой» миссии солдат и офицеров грузинского вермахта.
Понимал ли Кремль, что, силой принудив Грузию к прекращению боевых действий и поддержав народ Южной Осетии в стремлении обрести государственный суверенитет, останется в одиночестве? Наверное, да, поскольку такие вещи Запад традиционно позволял только себе. Что дозволено Юпитеру, не дозволено Быку, как говаривали древние.
И все же Россия сделала это. 68 солдат и офицеров российской армии отдали жизнь за осетин, проживающих в Грузии. Россияне отныне могут честно смотреть в глаза своим осетинским братьям. Они своими телами закрыли грузинскую амбразуру. Они не празднуют победу. По свидетельству заместителя министра иностранных дел России Г. Карасина, «эти дни – не дни торжества, а дни скорби и памяти».
… Узбекистан не стал исключением в перечне государств, воздержавшихся от признания Южной Осетии и Абхазии, однако это не означает, что Ислам Каримов испытывает симпатии к своему грузинскому коллеге, явно тяготеющему к контактам с психиатром, или сочувствует ему. Достаточно вспомнить инцидент в Кремле, произошедший незадолго до 8 августа 2008 года, когда Саакашвили, желая подчеркнуть особое стремление грузин к свободе и демократии, буркнул: «Мы – не узбеки».
Ислам Каримов, стоявший неподалеку, тихо, но жестко заметил: «Видимо, молодой человек не совсем понимает, что говорит и где находится».
Смею предположить, что именно с того момента узбекский лидер не рассматривает Саакашвили как личность.