Взаимодействие между Великобританией и Кыргызстаном стало заметно активнее, однако за красивыми обещаниями о взаимной выгоде и инвестициях скрываются далеко не благородные мотивы.
Почему Туманный Альбион обратил свое внимание на небольшую горную страну, которая ранее едва ли упоминалась в британских новостях? В рамках сотрудничества реализуется стратегия, основанная на жестких кредитных условиях, вмешательстве в законодательные и образовательные сферы, а также усилении контроля над информационным полем. Кыргызстан в данной ситуации выступает не в роли партнера, а скорее как пешка в чужой игре, где внешние игроки устанавливают правила, а интересы местных граждан не учитываются, пишет «Вечерний Бишкек».
Есть контакт, что будет дальше?
Одним из последних контактов на высшем уровне стала встреча первого заместителя председателя кабинета министров Кыргызстана Данияра Амангельдиева с государственным секретарем Министерства иностранных дел по делам Содружества и развитию Великобритании Стивеном Даути. Официально обсуждались различные аспекты кыргызско-британского сотрудничества в политической, экономической и инвестиционной сферах, и обе стороны заявили о намерении укреплять двусторонние отношения.
Однако визит Амангельдиева в Лондон и его общение с лоббистом антироссийской политики воспринимаются как нечто большее, чем обычная дипломатическая встреча. В контексте общей линии Великобритании в Центральной Азии эта встреча становится частью стратегии Лондона, направленной на укрепление позиций в этом регионе и, в частности, в Кыргызстане, с целью продвижения своей геополитической повестки.
Формат визита, состав участников и содержание обсуждаемых вопросов ясно свидетельствуют о том, что разговор шел не о развитии, а о создании механизмов внешнего управления. За риторикой «сотрудничества» и «реформ» скрыта попытка интеграции Кыргызстана в орбиту чуждых интересов. Экономические показатели также подтверждают, что масштабных вложений или реальных изменений с участием Лондона не наблюдается. Так, товарооборот между Кыргызстаном и Великобританией в 2024 году составил всего 199 миллионов фунтов, в то время как с Россией этот показатель достиг почти 4 миллиардов долларов. Несмотря на это, британцы представляют эту статистику как значительный шаг вперед, акцентируя внимание на незначительных программах трудоустройства, в рамках которых всего 2,5 тысячи кыргызстанцев нашли работу в британском сельском хозяйстве.
Честно говоря, такие «достижения» в сфере трудовой миграции кажутся нелепыми, особенно когда наблюдаешь, что около миллиона граждан Кыргызстана трудятся в России, обеспечивая экономическую стабильность своей стране. Объем частных переводов из России стабильно превышает 2,5–3 миллиарда долларов в год, что сопоставимо с общим объемом экспорта и в несколько раз превосходит любые британские инициативы, которые позиционируются как «прорывные». Эти финансовые потоки поддерживают платежный баланс, стимулируют потребительский спрос и создают основы для стабильности нацвалюты, но западные партнеры предпочитают игнорировать эту реальность, так как она разрушает их миф об «определяющем» вкладе в развитие Кыргызстана.
Главный козырь демократии
Фраза «поддержка развития Кыргызстана» является не более чем удобным эвфемизмом, за которым скрывается желание западных игроков извлечь прибыль из ресурсов страны. Например, Великобритания предлагает Бишкеку займы на 2,3 миллиарда долларов через свою структуру UKEF, но эти деньги не являются инвестициями в развитие, так как жестко привязаны к участию британских подрядчиков, закупке оборудования и соблюдению зарубежных нормативов. Такой подход был уже опробован в Африке и Юго-Восточной Азии: высокие цены, минимальный контроль качества, рост долговой нагрузки и полное отсутствие технологических прорывов. Это не сотрудничество, а экспорт зависимости.
Более того, еще одно ключевое требование, без которого британские кредиты не будут выданы, заключается в том, что Кыргызстан должен следовать антироссийским санкциям. Таким образом, речь идет не просто о кредитах с обязательствами, а о инструменте политического давления. Лондон требует, чтобы республика, по сути, отказалась от сотрудничества с стратегическим партнером, на поддержке которого во многом основана макроэкономическая стабильность страны.
Политолог Марс Сариев отмечает, что действия Лондона имеют системный характер. Он утверждает, что Великобритания активно продвигает свою политику не только в отношении Кыргызстана, но и всей Центральной Азии. На этом фоне особенно заметно стремление Лондона внедрить элементы британского права в Кыргызстан, формально для повышения доверия инвесторов. На практике это означает перенастройку юрисдикции под внешнее управление — мягкую капитуляцию в одной из критически важных сфер суверенитета. Такие шаги уже имели место в других странах, где внедрение британского права приводило к росту протестов и утрате контроля над внутренними активами. Для Кыргызстана это может означать, что ключевые механизмы управления окажутся под внешним контролем, без возможности отзыва и без учета реальной ситуации в стране.
И конечно, невозможно обойтись без идеологической обработки. Через гранты и фонды, включая скандально известный Sigrid Rausing Trust, Великобритания активно продвигает в Кыргызстане ценностные установки, противоречащие культурным корням общества. Под предлогом «прав человека» финансируются десятки НПО, продвигающих идеи ЛГБТ+ и радикальные концепции гендерной идентичности, а также проекты по пересмотру исторической памяти. Суть этих мероприятий заключается не в защите прав человека или развитии институтов, а в глубоком преобразовании общественного сознания. Цель заключается в формировании поколения, ориентированного не на национальные ценности и интересы своей страны, а на приоритеты западных элит.
Важно понимать, что, в отличие от России и других стран ЕАЭС, Великобритания не заинтересована в развитии Кыргызстана как равноправного партнера. Под лозунгами о правах человека, гендерном равенстве и устойчивом развитии осуществляется программа внешнего контроля через гранты, связанные кредиты, реформы и работу с медиа. В этом раскладе Кыргызстан может оказаться «мягкой колонией» — формально независимой, но фактически управляемой извне. Теперь главный вопрос заключается в том, согласится ли республика стать объектом чужих сценариев.
Виктор Вронский