… «Мы не раз ставили вопрос о сокращении штатов. Составляли десятки комиссий. Штаты сокращались, а после нового подсчета почти каждый раз получалось увеличение штатов» — из последнего, так и не оконченного очерка самого читаемого советского журналиста Анатолия Аграновского. Написано, замечу, в 1984 году.
К чему этот экскурс в историю? Согласно очередному постановлению президента Узбекистана, численность управленцев в структурах государственных органов к 1 марта 2011 года не должна превышать 60570 единиц. В соответствии с установленной нормой 6730 чиновников (10 процентов от общей численности) автоматически подпадают под сокращение. Все бы хорошо, но практика показывает, что аналогичные сокращения в структурах государственной власти происходят практически в начале каждого года. Причем, ежегодно как раз на 10-12 процентов. По логике при таких темпах управленческого аппарата не должно быть вообще. Но он по-прежнему пожирает значительную часть бюджетных средств и растет фантастическими темпами. По оценкам аналитиков, количество чиновников Республики Узбекистан в 8-12 раз превышает то же количество в Узбекской ССР, а по ряду специфических министерств и ведомств разрыв еще масштабней.
Понятно, Узбекистан стал самостоятельным государством, что вполне естественно потребовало увеличения аппарата управления. Но не настолько же. Такой пример: по площади (в квадратных метрах) здание парламента Австрии в 22 раза меньше зданий Законодательной палаты и Сената парламента Узбекистана. В десятки раз меньше в австрийском парламенте персонала, занятого обслуживанием и техническим обеспечением работы депутатов.
В самом начале девяностых годов президент Узбекистана обещал убрать с автомобильных дорог взяточников в погонах (подразумевались сотрудники ГАИ, формально — госслужащие), заменив их видеокамерами, фиксирующими ситуацию с соблюдением правил дорожного движения. Намерение, которое могло дать поразительную экономию бюджетных денег, так и осталось нереализованным. Милиции на автотрассах по сравнению с тем временем стало раз в десять больше.
Водители служебного автотранспорта государственных контор всех уровней, как ни парадоксально, тоже относятся к категории государственных служащих. В Узбекистане каждый мало-мальски уважающий себя начальник считает, что у него должен быть служебный автомобиль с личным шофёром. Зачем? Чтобы почитали соседи и коллеги. Чтобы возить детей в школу, жену в косметический кабинет, тещу к родственникам. На Западе начальники даже очень высокого уровня ездят на собственных автомобилях и сами же ими управляют.
… В 1980 году автор этой публикации побывал в Кашкадарьинской области Узбекистана и написал о людях, взявших на себя смелость почти в 20 раз сократить число управленцев, обеспечивающих строительство Гиссаракского водохранилища. Идеологом и организатором сокращения был главный инженер стройки Вячеслав Тарасович Лысенко. Ярыми противниками – начальник стройки (фамилию помню, но называть не стану) и местные чиновники, привыкшие ходить в шляпах, ездить в служебных автомашинах и распределять материальные ценности, от которых почему-то всегда перепадало и им лично. Их сторону негласно занял тогдашний министр мелиорации и водного хозяйства Узбекистана Исмаил Хокимович Джурабеков.
Мою статью в «Правде» в защиту радеющих за государственную казну инженеров перепечатали газеты ЦК КП Узбекистана «Правда Востока» и «Совет Узбекистони», что вынудило противников временно отступить, оставив в покое главного инженера «Гиссаракгидростроя» и его единомышленников. Однако спустя год, Минводхоз республики без шума и пыли восстановил управленческую структуру в дореформенном состоянии. Никого из тех, кто отстаивал сокращение управленческого аппарата, на этой стройке уже не было. Убрали. Вот такая грустная и поучительная история из недавнего советского прошлого.
«Аппарат живет по своим законам, он сам «правит» себя» — тезис из упомянутого в начале этих заметок неоконченного очерка спецкора «Известий» Анатолия Аграновского…