Сходи. Если не страшно. Такое предложение я получил от человека, которого будут судить за терроризм. Сходить к людям, идеологически готовящих людей к террору, и взять у них интервью. Признаюсь, мне было страшно. Я решил быть осторожным и пошел по указанному адресу очень ранним утром. Люди еще спят, а самые бдительные устали смотреть в окно. На крыльце дома сидел пожилой человек в белой рубашке.
– Я ждал тебя позже, – сказал он мне вместо приветствия. – Садись рядом, насладись утренней прохладой. Надоест сидеть, встанешь и пойдешь своей дорогой.
Какая простая конспирация. Я сел рядом и спокойно включил диктофон.
– Как там мой сын? – спросил старик ровно. – Держится?
– Да. Выглядит нормально. – Я постарался не высказать свое удивление.
– Он всегда выглядит нормально. Он ненормально думает, – старик говорил тихо и спокойно, но в голосе было столько муки, что я боялся шевельнуться. – Он мечтал о справедливости для мусульман и боролся за нее, но не мог понять, что борьба – это не только война. Это, в первую очередь, простое воспитание морали в каждом. И свобода. Ее он хотел сам распределять между людьми.
Мой сын пошел в ИДУ добровольно, за ним пошли его друзья. Тоже без сожаления. Было время, когда мой дом превратился в штаб по координации действий различных групп активистов и сочувствующих. Листовки и брошюры, план саботажа городского транспорта и коммунальных хозяйств, лекции новичкам – вот, что я видел изо дня в день в своем доме.
– Вы не боролись с этим? Ведь деятельность ИДУ незаконна с предсказуемыми последствиями.
– В какой-то момент времени он вырвался из-под моего влияния. Наверное, после учебы в арабской стране, где много агрессивных исламских течений. Что-то я упустил в его воспитании, и надави я на него, он ушел бы в другой дом. А здесь он все же был под моим приглядом. Я решил сагитировать его и его друзей на свою, законную, сторону. Стал доказывать ошибочность их суждений.
И начал со статистики. Несмотря на соотношение христиан и представителей других конфессий в 30 и 70 процентов соответственно, не все 70 процентов хотят установить свою гегемонию на земле.
Я много раз говорил сыну, что, да, мусульмане будут объединяться на основе общности идей и проблем. Но это вовсе не значит, что они объединятся во имя войны. Если относиться к мусульманам как к полноценным людям с собственным достоинством, то они не будут стараться всеми силами доказать свое превосходство над «белой» расой.
Я на фактах объяснял, что только исламский фундаментализм ввел персональную жертвенность. Человек добровольно идет на смерть. Забирая при этом жизни невинных людей. Суры Корана, что убийство и самоубийство запрещены, забыты современными воинами ислама.
Я кричал, доказывая сыну и его друзьям-террористам, что ИДУ использует человеческий фактор в войне с Западом. Вспомни уничтожение торгового центра 11 сентября. Это новый вид ведения военных действий: люди-смертники против технологий. Совершенная иллюзия, что террористы не повторят подобное еще раз. В мире предостаточно точек для авиаударов. Но если человеку внушить, что любое убийство грех, то трудно будет найти желающих направить пассажирский самолет на небоскреб или подорвать себя в подземке.
Я сорвал голос, объясняя, что если западный мир не принимает исламский взгляд на сосуществование, то он имеет на это право. Потому что этот мир основан на менталитете, в основе которого свобода личности. Европейская культура совершенно непонятна для Востока, но мы, мусульмане, раздражаемся, сталкиваясь с ней, и пытаемся изменить. Зачем? Может лучше преображать свой мир?
Старик нервно перебрал четки и дал себе небольшую передышку. Было видно, что ему тяжело дается разговор, хотя ровные фразы без запинок говорили о том, что он много раз мысленно проговаривал их.
– Мы должны понимать, что недалек тот день, когда европейцев станет меньше 10 процентов населения мира. Их экономическое благополучие будет под угрозой захвата 90 процентами остальной популяции мира. И в целях собственной защиты европеец попытается физически сократить количество «понаехавших». Конечно, это противоречит принципам демократии и гуманизма, но это будет самым слабым аргументом против геноцида.
ИДУ не разрешает конфликты, а, наоборот, усугубляет их, получая для себя повод для войны. Духовные лидеры углубляют ущемление прав сородичей, виня в этом внешние (читай, европейские, христианские) силы, и находят жестокие формы наказания за это.
– Отец, вы правы. Переговоры бесперспективны, военное противостояние бесконечно, – согласился я. – Кому-то выгодно состояние перманентной войны между Востоком и Западом. Значит, нужна некая третья сила, желающая мира и имеющая все возможности для ее достижения. Как это будет сделано – с позиции давления на стороны конфликта, агитации или подкупа, или чего-то еще, – пока не ясно. Но факт, что человечество погружается в хаос, прикрываясь религиозной независимостью. Что делать в таком случае?
– Не предлагать схемы выхода из кризиса, не отвечающие местному менталитету. Разработчики таких схем никакого понятия не имеют о культуре и традициях общества, которое собираются изменить или подладить под существующие стандарты. Вот тебе пример. Здесь на уровне закона запрещено многоженство. Так этот запрет существует сам по себе, многоженство – само по себе. И ничего в быту людей не изменилось.
Да, старик прав. Я вспомнил 11 сентября 2001 года, когда Ясир Арафат искренне выражал свои соболезнования американскому народу, а ВВС показали ликующую толпу палестинцев на площади.
– Почему так ненавидят Запад? – я скорректировал беседу. – Почему именно Запад надо менять, а не Восток? Почему терроризм все больше имеет исламские корни?
– Скажи, а любят ли европейцы и американцы мусульман? Так ли искренни бывают они, ведя переговоры? Открыты ли они в оценках исламской культуры и обычаев? Пока существует фальшь в подобных отношениях, напряженность и война будут нашей повседневностью.
– Может это генетически заложенная месть мусульман за колонизацию их стран Западом в прошлом?
Старик усмехнулся в точности так, как сделал его сын:
– Тогда давай разрешим потомкам майя и ацтеков мстить Испании и Англии за колонизацию их земель, а африканцам убивать французов. Глупости все это – месть за прошлое. Всегда надо будет ожидать ответного удара. А это тупик в развитии человечества.
– Почему движущей силой ИДУ и похожих организаций является ненависть, а не восстановление справедливости?
– Потому что терроризм – следствие отношения сильного государства по отношению слабому. Почему в нашем лексиконе прочно засели выражения «страна-изгой», «страна третьего мира», «черный» и другие? И может ли народ, который клеймят такими словами и считают только сырьевым придатком «белой расы», принять негатив о своей истории и культуре? Такой народ агрессивен и злопамятен. Использует любую возможность отомстить. Так стоит ли провоцировать его на это? Может, пора протянуть руку мусульманину как равному и тогда он перестанет пакостить?
– Вы считаете, что лидерство европейской цивилизации не бесспорно?
– Ты сам сделал такой вывод. Подумай, почему мусульмане, создавая свои диаспоры в европейских странах, надевая современную одежду и посещая кинотеатры ХХХ, дома сохраняют свой менталитет? И связи с исторической родиной они не порывают.
Высказываясь, старик становился сильнее, и голос теперь выражал не боль, а силу убеждения:
– Люди, борющиеся с исламским фундаментализмом, должны всячески применять традиции примирения в исламском обществе. Они сильно отличаются от официальных мер по регулированию конфликтов, но более эффективны. А зачастую именно традиции примиряют стороны, а не полиция и политики. Я бы ввел специальную дисциплину для дипломатов – изучение быта и обычаев всякого народа, в котором они будут работать.
– Мир сейчас стоит перед дилеммой, каким путем идти? Американским или арабским, то есть исламским. Причем оба пути навязываются людям практически силой.
– Стандартная ошибка, когда надо выбирать из предложенных альтернатив. Найдите новые идеи сосуществования. Первый шаг решения проблемы – перестать делить людей по национальному признаку. Это стимулирует смешение крови. Молодежь будет рада снятию запрета общения с иноверцами и родит людей «общей крови».
В России 110 наций и народностей уживаются в мире. Это реальный опыт веротерпимости. Его надо использовать другим странам.
– Это долгий процесс, хотя и наиболее приемлемый. Но террористы будут воевать.
– Да. И мы тоже. Но смешением крови мы подорвем их подпитку. И, когда это произойдет, мы справимся с ними. Я убедил сына, что современные мусульмане отторгают агрессивное толкование Корана, но ведь фундаменталисты именно этим и живут. Пока не будет решена проблема двоякого толкования Корана угроза разной реакции на одну и ту же суру Корана будет сохранена.
Считается, что терроризм питается неравномерностью распределения материальных благ между странами. Мол, надо делиться справедливо. И тогда мир точно восстановится между религиями и странами.
Это ошибка. В ИДУ – не бедные люди, чтобы плакать от нищеты и голода. Согласен, они не откажутся от дополнительного богатства. Но ими движет еще и отвращение к демократическому миру. Они хотят установить свои, отличные от норм демократии, порядки. Сейчас идет столкновение двух различных цивилизаций. И терроризм всего лишь одна из форм реакции соприкосновения одной культуры к другой. И размышлять надо не только о терроризме, а о культуре, быте, менталитете, истории и воспитании разных народов. И не брезговать подавать руку друг другу при встрече.
В голосе старика вновь появилось отчаяние:
– Я сделал все, чтобы остановить сына от преступления. Мои слова дошли до него, но было поздно. Закон все равно его осудит. Я стар и больше его не увижу. Пусть другие не ошибаются так, как мой сын, и не оставляют нас умирать в одиночестве.
Старик замолчал. Молчал и я, давно не замечая, что батарейка в диктофоне мигнула и погасла. Сказано было много. Всё – прописные истины. Но почему же человек так упорно не желает их видеть и понимать?
Хает Хан Насреддинов,
специально для Uzmetronom.com