По мнению независимых экономистов, разница в оценке товарооборота между Узбекистаном и Россией в 2012 году, озвученная во время недавнего визита Ислама Каримова в Москву, практически эквивалентна размеру капитала, выведенного привилегированными узбекскими компаниями в оффшорные зоны, и не имеет отношения к различиям в методике подсчетов товарооборота. Напомним, что по данным российской стороны, товарооборот между двумя государствами составил в 2012 году 3,7 миллиарда долларов, а по данным узбекского таможенного ведомства – 7,6 миллиарда. Таким образом, цена вопроса – 3,9 миллиарда долларов.
Как выводятся деньги в оффшоры, и кто в Узбекистане может делать это совершенно беспрепятственно? Почему государство остается в стороне, образно говоря, проскакивая «мимо тазика»?
Начнем по порядку. Согласно действующему в этой стране законодательству, компания, заключившая импортный контракт, может совершить предоплату за товар в размере 15 процентов от объема контракта, но не более. Понятно, что с учетом репутации узбекского бизнеса в международном деловом сообществе и специфики доступа к валюте в стране поставщик на такие условия не пойдет. Исключения, впрочем, случаются. К примеру, компания из Кабардино-Балкарии поставила в Узбекистан подсолнечное масло на 1 миллион 200 тысяч долларов. По документам узбекской таможни масло благополучно миновало границу республики. А потом столь же благополучно исчезло. Попытки россиян выяснить, куда, найти получателя, зарегистрированного в одном из кишлаков Кашкадарьинской области, результатов не дали. Но это, повторяем, исключение, обусловленное плохой информированностью российских партнеров, либо какими-то иными причинами.
Вернемся к традиционной схеме поставок по импорту. Чтобы обойти «флажки», выставленные законодательством Узбекистана, импортер регистрирует в оффшорной зоне еще одну компанию, которая, несмотря на внешние различия, ему и принадлежит. Эта компания заключает контракт с экспортером, а затем на условиях 15-ти процентной предоплаты контракт заключается непосредственно с получателем продукции – коммерческой (производственной) структурой, зарегистрированной в Узбекистане.
Если узбекская компания прозрачная и не имеет персональных или корпоративных льгот, ей невыгодно в разы завышать стоимость контракта. Во-первых, потому что фактически она продает товар сама себе. Во-вторых, поскольку не имеет свободного доступа к конвертации. То есть, не в состоянии быстро и без потерь перевести местные сумы в твердую валюту и расплатиться ею за поставленный товар. В-третьих (что особенно важно), завысив стоимость контракта, она больше заплатит акцизных сборов и таможенных пошлин. Такие компании используют схемы с оффшорами вынужденно. Но есть и другие.
К примеру, компании, задействованные в программе локализации производства. Они имеют существенные налоговые льготы общего плана, к тому же, ввозимые ими комплектующие не облагаются акцизными и иными сборами. Как правило, за этими структурами стоят очень влиятельные в Узбекистане персоналии, именно они и обеспечивают беспрепятственное и оперативное конвертирование денег в необходимом объеме.
Как выглядит процедура импорта технически, спросит проницательный читатель. Все гениальное (и криминальное) просто. Узбекская компания, к примеру, выходит на российского поставщика, после чего с ним заключает контракт на поставку чего-то компания, зарегистрированная на каких-нибудь отдаленных островах, владельцем которой является тот же товарищ, что владеет узбекской компанией. Оффшорная структура оплачивает 100 процентов контракта, а затем уже с нею под 15 процентов предоплаты заключает контракт узбекский получатель.
Что в результате? Условно, на выходе из России стоимость экспортируемого товара таможня фиксирует в размере 1 доллара, а на входе в Узбекистан, уже узбекская таможня, в размере 2 долларов. Повторяем, компания, задействованная в программе локализации, может себе позволить завысить цену в два раза, так как освобождена чуть ли не от всех видов налогов и сборов.
Дальше – дело техники. Учитывая, что за спиной таких структур стоят товарищи с очень серьезными должностями, конвертацию Центральный банк (а, значит, оплату поставщику, зарегистрированному в оффшоре) обеспечивает мгновенно. Словом, деньги из воздуха и, повторяем, очень большие деньги.
Как сказано выше, разница в цифрах товарооборота Узбекистана с Россией составляет 3,9 миллиарда долларов. Да, Россия сегодня – основной торговый партнер Узбекистана, но есть и другие – Китай, Корея, европейские государства. Экономисты предполагают, что действующие законодательные ограничения, связанные с импортными контрактами, вкупе с государственной программой локализации (в том виде, в котором она существует) кратно обедняют государственный бюджет и позволяют узкой группе лиц, так или иначе задействованных в импорте, ежегодно аккумулировать в оффшорах от 10 до 12 миллиардов долларов. Государство здесь проскакивает «мимо тазика», народ, естественно, тоже.
Знает ли о сложившейся ситуации президент Узбекистана? Складывается впечатление, что после визита в Россию знает совершенно точно. И раньше видел, а тут увидел, как писал серьезный литератор советского периода. Именно этим объясняются масштабные проверки коммерческих и производственных структур, невзирая на значимость должностных лиц, стоящих за ними и обеспечивающих им гарантированное процветание.
Похоже, есть уже и предварительные результаты, которые при определенном стечении обстоятельств могут осложнить жизнь некоторым авторитетным гражданам. Косвенно последнее предположение подтверждается слухами, согласно которым, преуспевающего бизнесмена и одновременно сына одного очень влиятельного в Узбекистане чиновника, спешно снаряжают дипломатом в одно из отдаленных государств.
От греха подальше и к деньгам поближе, надо полагать. По крайней мере, пока все утрясется. Если утрясется, конечно. Ислам Каримов не любит, когда его используют втемную. И не прощает…