Информационно-аналитический телеграм-канал «Стан-Центр» взял интервью у международного эксперта, координатора Центрально-Азиатских экспертных платформ по управлению водными ресурсами и изменению климата Булата Есекина. Ключевая тема — острейший дефицит воды в Средней Азии.
Булат Есекин и вода. Фото из архива эксперта.
— Уважаемый Булат Камалбекович, хотелось в вами обсудить ситуацию с нехваткой воды в республиках Средней Азии. На слуху конфликт между Казахстаном и Киргизией, принимающий уже формы «пограничного противостояния». В Таджикистане и Узбекистане — также колоссальные проблемы с водой (в ООН звучали шокирующие цифры, что только 51% населения Таджикистана имеет доступ к питьевой воде). Скажите в целом, насколько эта история реально опасна для развития центральноазиатских государств? Или же стращает больше наш брат, журналист?
— Если бы страшилки… Ситуация с водообеспечением в Центральной Азии действительно очень напряжённая и с каждым годом ухудшается. Страны Центральной Азии расположены в регионе с засушливым климатом, с крайне уязвимыми экосистемами. Поэтому изменение климата, нарушения глобальных водных циклов особенно сильно отражаются в этом регионе.
Все негативные экологические последствия, которые учёные прогнозировали к 2050-2100 гг., происходят уже сегодня. К ним относятся и ускоренное таяние ледников, и сокращение стока рек, включая Сырдарью и Амударью, Урал, Иртыш, Или, Чу и Талас, а также засухи и наводнения.
Проблемы с водоснабжением всё чаще происходят во всех странах — в Казахстане, Таджикистане, Туркменистане, Кыргызстане. Узбекистан в этом году принял ряд срочных мер в связи с растущим дефицитом воды. Однако наши системы управления, водная и энергетическая инфраструктура, созданные в прежние — изобильные — годы и считавшиеся надёжными, не готовы к этим вызовам. Поэтому происходят и растут конфликты. В этом году проблемы с питьевой водой происходили даже в Астане — население выходило на улицы, перекрывало дороги в связи с перебоями водоснабжения.
— К слову, мои коллеги рассказывали, что воды как-то раз не было даже в фешенебельных отелях Астаны…
— Изменение климата особенно ударяет по сельскому хозяйству, которое является наиболее крупным водопотребителем. В этом году в связи с резким сокращением воды в трансграничном бассейне Чу-Талас фермеры Жамбулской области в Казахстане потеряли до 35% урожая.
— Самые «всепропащие» прогнозы зиждутся на том, что дефицит водных ресурсов являются миной замедленного действия в Центральной Азии, которая может взорваться в виде региональных военных конфликтов. Насколько такой прогноз допустим?
— Водные ресурсы являются «узким горлышком» для будущего развития стран Центральной Азии, а также чувствительным фактором для трансграничных отношений. Конфликты в связи с различными требованиями на воду существовали и ранее: между странами, расположенными в верховьях и низовьях рек, между разными видами водопользования — энергетикой, сельским хозяйством, биоразнообразием, а также между административными территориями, расположенными в едином бассейне. То есть конфликты интересов были всегда, но они обостряются в связи с растущим разрывом между спросом и доступностью воды. В истории был уже момент, когда прежний президент Узбекистана пригрозил применить военную силу к соседним странами в связи с водными вопросами.
Впрочем, я не думаю, что между странами, имеющими общие культурные и экономические корни, будут военные конфликты из-за воды, но странам нужно использовать проверенные международным опытом механизмы, пересматривать существующие механизмы водного сотрудничества, которые становятся всё менее эффективными.
Прежние подходы, которые считались успешными в условиях достаточного количества воды, сегодня уже не работают. Поэтому страны должны переходить от соглашений о вододелении к другим, более надёжным, гибким и бесконфликтным механизмам сотрудничества, которые успешно применяются во многих странах. В Канаде, США, Азии и Европе и даже в Африке — в бассейне реки Сенегал — применяется совместное управление водными ресурсами и даже совместная собственность на водную и энергетическую инфраструктуру.
Совместное управление, совместное разделение выгод и рисков и поиск наиболее продуктивных, выгодных для всех сторон способов использования воды, вне зависимости от границ, является наилучшим решением для реагирования на изменение климата и водные проблемы. Для этого должны быть созданы целевые институциональные, информационные, экономические и иные механизмы, поддерживающие совместные цели и принятие решений, разделение общих выгод: экономических, социальных и экологических, включая такие проверенные международным опытом механизмы как полномочные бассейновые советы, комитеты, консорциумы или бассейновые социальные корпорации.
— Один из способов сохранения воды, о котором говорят эксперты, сокращать водоёмкую сельскохозяйственную продукцию. Например, рис. Не ударит ли такая инициатива по экономике этих стран?
— Рис и хлопок давно выращиваются в регионе. Но не всегда они были характерны для засушливой Центральной Азии. Рис выгоднее выращивать в регионах, где не требуется изъятие воды из рек. То же касается хлопка. Масштабное производство хлопка в Центральной Азии было ответом СССР на вызовы холодной войны, гонку вооружений, т.к. нужна была валютная продукция. Наращивание производства риса также было политическим решением в поддержку вьетнамцев во время американо-вьетнамской войны.
Однако сегодня, на мой взгляд, необходимо уходить от выращивания риса и хлопка, т.к. это очень водоёмкая продукция. Один килограмм риса, если учитывать полный цикл, забирает 4-5 тонн воды. В нашем регионе такой воды скоро просто не будет. Фермеры при поддержке государств должны переходить к менее водоёмким культурам.
Многими международными проектами были выполнены такие исследования и расчеты. Например, компания «Маккинзи» посчитала на примере Балхаш-Алакольского бассейна, что уход от риса и замена его не водоёмкие культуры возможен и даже с прибылью. Население, экономика и природные системы получат только плюсы.
Странам региона необходимо провести анализ всей структуры производства и потребления товаров и услуг, а также экспорта-импорта по критериям экономии воды. Необходимо прекращать производство продукции, требующее много воды — это становится физически невозможным.
— А как обстоять дела в Азии с бурением скважин, например, для снабжения поливной водой хозяйств?
— Подземные источники не решают проблему растущего дефицита воды. Они всегда считались стратегическим ресурсом. В советское время водными кодексами запрещалось использование подземной вода для промышленных или аграрных нужд — только для целей питьевого водоснабжения. Поэтому нынешние решения поиска и масштабного освоения подземных источников воды, вместо прекращения расточительного использования воды из рек, являются недальновидными и негосударственными.
Необходимо заменять водоёмкие производства, повышать продуктивность использования воды и земли, менять принципы управления водными ресурсами и трансграничного сотрудничества, переходить к интегрированному, инклюзивному, совместному бассейновому управлению. Решения, которые позволяют не истощать стратегические запасы подземных источников воды, давно известны.
— Недавно в СМИ писали о предложении Астаны к Москве «перебросить воду из сибирских рек», что напомнило авантюру хрущёвских времён. Насколько эта инициатива жизнеспособна и не навредит экологии в глобальном смысле?
— Масштабные переброски рек и иные подобные мегапроекты по «покорению» природы прошлых времён сегодня считаются ошибочными. Хотя переброска воды сибирских рек в советское время была частью мегапрограммы по выращиванию хлопка в бассейне Арала. Она была частью государственной программы СССР по развитию масштабного орошения за счёт отбора воды у Аральского моря. При том, что забор воды из Амударьи и Сырдарьи ежегодно увеличивался, выполнение этой части программы отодвигалось.
А в период гласности и перестройки экологическая общественность этот проект заблокировала. Поскольку стало очевидно, что подобные решения нарушают естественные режимы и природные процессы с негативными последствиями, значительно превышающими краткосрочные или узко-экономические выгоды.
Сегодня, после понимания многолетних последствий подобных вмешательств, вызвавших деградацию экосистем и нарушение глобальных водных циклов, планы по переброске рек, строительству крупных плотин и ГЭС должны быть остановлены. Новые дамбы и плотины — это «тромбы» в живом организме речных экосистем. При более широком рассмотрении они являются ни экологическими, ни климатическими решениями, разрушают природную, более надёжную основу водообеспечения.
— В таком случае, как, по вашему мнению, Россия может помочь Казахстану в решении водной проблемы?
— Существует много возможностей для сотрудничества в интересах обеих сторон. Например, по трансграничным рекам Урал и Иртыш. Дельта реки Урал сегодня быстро деградирует. Дельта — это место нереста осетра, в прошлом — почти половина мировой добычи чёрной икры и треть мирового улова осетровых. Сейчас осетра практически нет, т.к. почти прекратился приток в дельту со стороны России.
Особенностью Урала является то, что эта речная экосистемы очень уязвима. Для её сохранения нужно ставить цели восстановления её экологического состояния на первое, приоритетное место. Необходимо прекращать забор воды для производственных, нефтяных и иных нужд, тем более что выгоды от восстановления осетрового стада и других экосистемных услуг намного превышают выгоды от промышленного использования воды. Но для этого должен быть создан механизм между Россией и Казахстаном совместного управления, разделения общих выгод.
Пока такого механизма нет, каждая сторона (страна, область или предприятие) пытается максимально использовать воду на своей территории, тем самым ускоряя деградацию экосистем реки Урал — основу устойчивой экономической деятельности.
Нужно уходить от практики формальных встреч — один-два раза в год, имитирующих экологическое сотрудничество, переходить к ежедневному и совместному бассейновому управлению с участием всех заинтересованных сторон, чтобы использовать природный потенциал бассейна на долгосрочной устойчивой основе, вне зависимости от границ.
Алексей Фомин
Справка: Булат Есекин — эксперт по управлению водными ресурсами и изменению климата. Более 15 лет является национальным координатором Казахстана по вопросам устойчивого развития. В качестве начальника главного управления Госкомприроды Республики Казахстан участвовал в создании национальной системы управления охраной окружающей среды, разработке первых природоохранных законов, водного кодекса, международных программ по проблемам Аральского моря и Семипалатинского ядерного полигона, Каспийской экологической программы. В настоящее время — международный эксперт, координатор Центрально-Азиатских экспертных платформ по управлению водными ресурсами и изменению климата.