Комитет Палаты представителей США по вооружённым силам 22 мая поддержал поправку к оборонному бюджету на 2025 год, требующую от Пентагона представить Конгрессу исследование (фактически – план) о том, как американские военные могут осуществлять военно-морскую блокаду поставок ископаемого топлива в Китай в случае вооружённого конфликта между двумя странами. В этой информации нет ничего принципиально нового, процесс рассмотрения этой поправки длился более года. Однако поправка легализует и выводит в публичное поле часть стратегии США по энергетической блокаде Китая, другая часть которой давно осуществляется с иного – континентального – направления.
Посол Казахстана в России Даурен Абаев в интервью ТАСС 4 мая заявил: «…Казахстан будет использовать территорию своей страны для транзита. Мы хотим максимально извлечь выгоду из своего транзитного потенциала. «Дорожная карта» подписана, речь идет о 35 млрд куб. м газа, которые будут поставляться в Китай». При этом речь шла именно о новом маршруте и поставках газа из РФ. В ответ на уточняющий вопрос редакции «НГ» в посольстве Казахстана информацию подтвердили.
Можно сказать, что этот маршрут и объёмы поставок возникли «ниоткуда», ведь другой газопровод, «Сила Сибири – 2», до сих пор находится в стадии согласования «формулы цены». Его развитие сковывается неготовностью потребительской инфраструктуры на севере Китая, которая только начала формироваться в этих районах. Так откуда возникла потребность в дополнительном газе, если по трубопроводу Туркменистан–Узбекистан–Казахстан–Китай (ТУКК) на границу Китая ежегодно поступает 40 млрд куб. м газа в год, а планируемый газопровод из России будет упираться в тот же пункт передачи газа на границе Казахстана и Китая – Хоргос?
Пока ясно только одно, что без согласия и без потребности Китая в этом газе надобности в новом маршруте и поставках из России не возникло бы. Фактически сейчас речь идёт о том, что китайские власти решили подстраховаться и заместить почти весь объём туркменского газа российским.
И это не стало неожиданностью для туркменских властей. В августе 2023 года первые сообщения о газовой кооперации между Россией, Казахстаном и Узбекистаном вызвали, мягко говоря, нервную реакцию руководства государственного концерна «Туркменгаз», который по византийской традиции туркменского двора просто транслировал мнение первых лиц государства. «В настоящее время функционируют три ветки газопровода Туркменистан–Китай. И сегодня крупнейшим поставщиком газа по этому трубопроводу является Туркменистан: из общего согласованного объема поставок, составляющего 55 млрд куб. в год, 40 млрд куб. законтрактованы Туркменистаном… Источников газа из других стран для заполнения трубопровода не предусмотрено, и в существующую схему распределения объемов газа, поставляемого в Китай, планы по расширению состава участников проекта газопровода Туркменистан–Китай не входят». Видимо, у других участников газового рынка региона, особенно у Китая, на этот счёт появились иные соображения. Тогда же в августе 2023 года министр иностранных дел Туркменистана Рашид Мередов предпринял попытку обострения и совершил демарш, внезапно и в присутствии посла РФ намекнув на выдающуюся роль России в высыхании Каспийского моря.
Но настоящим холодным душем для туркменских властей стало ледяное отношение к ним во время III форума «Один пояс – один путь», проходившего в конце ноября прошлого года в Пекине. Китайские власти тогда как бы невзначай больно укололи и министра Мередова, забыв указать его статус первого вице-премьера, и национального лидера туркменского народа Гурбангулы Бердымухамедова, которого официальная китайская пресса упомянула только как спикера верхней палаты парламента.
В сложившейся ситуации туркменским властям некого винить, кроме себя самих. Резкий проамериканский и проевропейский крен во внешней политике Туркменистана не остался незамеченным. После встречи министра Мередова с госсекретарем США Блинкеном в апреле 2023 года в Вашингтоне власти Туркменистана пошли на ранее немыслимое – было резко увеличено присутствие USAID в Туркменистане, при этом в проектах в таких чувствительных областях, как образование, информационные технологии, цифровизация в целом. Одновременно ряд американских фондов сократил до минимума или вообще свернул финансирование туркменской оппозиции за рубежом и туркменской правозащитной эмиграции, а также всей правозащитной и журналистской работы внутри страны, что привело к стагнации их деятельности. По информации инсайдеров в туркменском МИД, последний факт вызвал глубочайшее удовлетворение у руководства Туркменистана.
Однако особые вопросы вызвал почти непубличный 10-дневный визит Гурбангулы Бердымухамедова в Германию в апреле-мае 2023 года. Официальные СМИ сообщали лишь о посещении им коневодческого комплекса. Официоз сообщил, что поездка была предпринята «по поручению президента Туркменистана». Случайно стало известно, что к Бердымухамедову в Германии присоединился и Рашид Мередов, прилетевший туда сразу после встречи с госсекретарем Блинкеном в США. После этой поездки Мередов проявил чудеса дипломатической активности. Были подписаны договоры о поставках газа в Венгрию, Австрию, Турцию и Ирак. И не так важно, что прямого трубопроводного сообщения с этими странами не существует – Мередов постоянно пополняет портфель подобными соглашениями. Более того, стало известно, что власти Туркменистана обратились к администрации США с просьбой о снятии части санкций с властей Афганистана для облегчения реализации проекта ТАПИ.
А Казахстан и Узбекистан, с которыми существует общая ещё со времен СССР трубопроводная инфраструктура, после провала с поставками туркменского газа в Узбекистан зимой 2022/23 года выстраивают долгосрочное и полноценное сотрудничество с РФ. Странным выглядит пассивность Туркменистана по региональному сотрудничеству. Что же до китайской позиции, то она абсолютна прагматична и понятна. И кто знает, может быть, поддержка Западом поставок туркменского газа в Европу есть часть плана по энергетической блокаде Китая.
Сердар Айтаков