С момента начала специальной военной операции на Украине прошел ровно год. Прогнозы отдельных казахстанских экспертов (сидящих, как правило, на зарубежном финансировании и грантах), что следующей после Украины страной, куда войдут российские войска, будет Казахстан, за этот год не оправдались. Как, впрочем, и предсказания, что Казахстан вычеркнет Россию из числа ближайших союзников и партнеров и перенесет вектор своих внешнеполитических устремлений на Европу и Запад. Какие выгоды Казахстан смог извлечь из ситуации и что будет делать дальше? Об этом в интервью рассказал казахстанский политолог Данияр Ашимбаев.
– Как изменилось отношение к СВО у казахстанцев за минувший год?
– Картина, на самом деле, довольно любопытная. Если смотреть на то, что пишут в социальных сетях, особенно в политизированном Фейсбуке, кажется, что «все поддерживают Украину» и выступают против России.
В то же время социологических исследований, которые давали бы реальный срез общественного мнения, в публичном доступе нет. Однако, согласно тем данным, с которыми удалось познакомиться, картина выглядит гораздо спокойнее: примерно треть – за одних, треть – за других.
К тому же не стоит забывать, что для Казахстана чужие конфликты гораздо интереснее, чем внутренние вопросы. Кроме того, за минувший год этот военный конфликт уже стал частью новой, скажем так, нормальности, как бы это печально ни звучало. Из эмоционального разряда СВО ушла в фоновую информационную картинку, и прежнего ажиотажа вокруг этого вопроса уже нет. Общественное сознание начало фильтровать пропагандистские вбросы и уровень доверия населения к ним серьезно упал.
Да, бывают отдельные всплески, как, к примеру, заявление депутата Абильдаева в поддержку СВО и последующая потом реакция партии «Ак жол», небольшой скандал по поводу юрт (в январе в Буче и в Киеве казахстанскими предпринимателями были установлены так называемые «юрты несокрушимости» – точки с автономным электроснабжением, в которых можно согреться и зарядить мобильные устройства во время блэкаутов), но, скажем так, за пределы погрешности эти ситуации не выходят.
Тем более, для Казахстана была гораздо интереснее ситуация с сентябрьским потоком российских релокантов, которые, уклоняясь от призыва, рванули в Казахстан и другие постсоветские республики, но и эта ситуация уже во многом стабилизировалась: часть потока схлынула, а оставшиеся здесь – не сильно бросаются в глаза.
Кроме того, бизнес активно встроился в системы обхода санкций, товарооборот Казахстана с Россией существенно вырос, идет выгодная в принципе Казахстану игра на повышение цен на энергоносители, экономика и бюджет получают свои плюсы. Поэтому официальные лица стараются придерживаться так называемой политики нейтралитета: одновременно и заявляя о поддержке «принципов территориальной целостности», и развивая сотрудничество с Западом, и при этом ничуть не сокращая процессы евразийской интеграции. Поэтому заявлений в поддержку той или иной стороны мы, как правило, не видим – все идет в комплексе.
Государство в этом вопросе подняло уровень многовекторности на небывалую высоту, и Казахстан извлекает все возможные плюсы в этой ситуации. При этом поддержка территориальной целостности, в частности, Украины, в Казахстане имеет свою специфику.
Так, если в прошлом году президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев говорил о противоречии принципов территориальной целостности и права нации на самоопределение, заложенных в уставе ООН, то теперь разговоры перешли в сторону защиту территориальной целостности Казахстана с упором на укрепление национальной безопасности.
Для этого увеличен бюджет Министерства обороны. Причем это связано не столько с риском якобы «вторжения России в Казахстан», которым пугают прозападные пропагандисты и национал-популисты, сколько с печальным состоянием казахстанской армии, что лишний раз показали январские события прошлого года, недавние взрывы на складах боеприпасов, рост инцидентов с неуставными отношениями и высокий уровень генеральской коррупции.
А так, еще раз повторю, общественное мнение к сложившейся ситуации адаптировалось, приняв ее как часть текущей реальности. Да, есть определенный фон, но на основные массы населения он никак не влияет. Тем более, главное последствие для экономики Казахстана в виде девальвации национальной валюты, последовавшей после введения Западом санкций против России, уже не имеет такого шокового эффекта, как было сначала.
Экономика адаптировалась и научилась извлекать свои плюсы из транзитного положения Казахстана. Это касается и коридора Север – Юг и коридора Запад – Восток. И мы видим, что Казахстан совместно с Китаем, Россией и Ираном эти проекты успешно реализует.
– Вы упомянули, что звучали опасения, что Казахстан станет следующим, однако эти опасения оказались беспочвенны. А какие еще прогнозы и опасения, на ваш взгляд, не сбылись, ну или, наоборот, сбылись?
– Год назад прогнозы выдавались разные. Тем не менее быстрое продвижение российских войск создавало перспективы более быстрого их выхода на линию Днепра и принуждения Украины к мирному соглашению. Однако первая часть военной операции была, как обычно, не до конца продумана, но при этом можно отметить, что в целом итоги российской военной кампании достаточно позитивны. Удалось занять значительную часть спорной территории, организовать сухопутный коридор в Крым, нанести серьезный ущерб украинской военной и экономической инфраструктурам.
С другой стороны, видно, что на дальнейший ход военных действий будут влиять не только военная мощь, но и политический и экономический факторы. Все прекрасно понимают, что уровень заинтересованности государственного и корпоративного секторов в данной ситуации более значим, чем военно-политические факторы.
Мы видим множество решений, которые военной логикой объяснить достаточно сложно. И российский бизнес реализует свои интересы, и западный. И это не говоря уже об Украине, которая, что забылось за время конфликта, является одним из крупнейших лидеров по коррупции, «серой» торговле оружием, человеческими органами, наркотиками, кибер-мошенничеству и так далее. И мы видим, что количество скандалов, связанных с коррупционными схемами в первую очередь по так называемой западной помощи, мягко говоря, зашкаливает. Кроме того, администрацию и семью президента Байдена с украинским государством изначально связывали нездоровые коррупционные отношения.
И вот все эти теневые интересы довольно сильно влияют на весь ход военных действий.
Технически санкции, введенные Западом против России, во многом не сработали. И того эффекта, на который рассчитывали США и НАТО, не последовало: российская экономика сумела адаптироваться к сложившейся ситуации. С другой стороны, понятно, что Россия при желании могла бы более эффективно и быстро дойти до Киева, а то и дальше, но по ряду причин эту кампанию сдерживают, что означает, что текущий статус военных действий Россию устраивает гораздо больше, чем быстрая и окончательная победа в СВО. И то, что Россия сама искусственно сдерживает свои возможности – наглядно видно. То есть стоящие перед ней задачи – гораздо более сложные, чем те, которые были сформулированы официально.
Если смотреть на историю вопроса, то после распада Союза Россия активно бросилась интегрироваться в западный мир, но, во-первых, не учли, что прежний Запад времен молодости прорабов перестройки с тематикой конвергенции сильно изменился, и на нем восторжествовали финансовая олигархия и ультра-консерваторы, а во-вторых, даже союзная и лояльная Россия продолжала восприниматься как военная и политическая угроза.
Михаила Горбачева, сдавшего страну, сменил Борис Ельцин, который начал радикальную реформу экономики – по актуальному западному канону, но в конце концов и ему пришлось столкнуться с тем, что с российскими интересами перестали считаться. Действующий президент России Владимир Путин явно пытался перезапустить адекватное партнерство с США, ЕС и НАТО, ориентируясь все-таки не на СССР, а на Российскую империю. В итоге он столкнулся с тем же, что и Горбачев, который так ничего и не понял, и Ельцин, который все понял, но уже ничего не мог сделать.
Говоря об Украине нужно помнить, что первый Майдан в итоге рухнул: его вожди сначала проиграли парламентские, а затем и президентские выборы, что привело к государственному перевороту 2014 году и отмене либерального языкового законодательства, что и спровоцировало войну на Донбассе и возвращение Крыма в Россию. Вместе с тем было достаточно очевидно, что попытки решения проблемы ДНР и ЛНР мирным путем Киевом, находящимся под внешним управлением, начисто игнорировались, что в итоге и привело к военным действиям год назад.
Что касается угрозы якобы «вторжения России в Казахстан», то, на мой взгляд, это предположение изначально является смехотворным. Не стоит забывать, что январские события в Казахстане, то есть попытка государственного переворота, не были ни «социально-экономическим протестом», ни «мирными митингами, жестоко подавленными казахстанским властями», как об этом сейчас пишут многие общественники и пропагандисты, а в первую очередь преследовали цель изменить вектор политики Казахстана на более прозападный, либо создать конфликтное поле на границах России и Китая.
Мы все прекрасно понимаем, что дестабилизация в Казахстане ударила бы прежде всего по интересам наших двух стратегических партнеров, находящихся в серьезном клинче с Западом. И то, что январские события у нас все же произошли, нужно рассматривать не только в контексте внутриполитической ситуации, но и в контексте противостояния России с Западом.
Мы же помним, что нарастание конфликта активно шло уже в конце 2021 года. В декабре последовал так называемый «меморандум Лаврова» о взаимных гарантиях безопасности между Россией и НАТО и распределения сфер влияния в Евразии, который Запад проигнорировал.
После «прецедентной» второй карабахской войны готовилась аналогичная акция в Донбассе, которая стала бы «торжеством» принципа территориальной целостности. Напомню, что известное противоречие между принципами ООН сверхдержавами толкуется исключительно в своих интересах: взять то же отделение Косова от Сербии.
Но вернемся в 2022 год. В условиях предательства руководства КНБ, которое втянуло в попытку переворота организованную преступность и религиозных экстремистов, и «странного» нейтралитета Минобороны было очевидно, что ресурсов полиции и Нацгвардии может не хватить для подавления беспорядков. А если руководство Казахстан попросит внешней помощи, то вариантов было очень мало: помощь Китая могла бы вызвать негативный эффект – с учетом давно раздуваемой националистами и либералами синофобии. А наиболее боеспособные военные части российской армии на тот момент уже были переброшены на границу с Украиной, но именно они оказались единственным ресурсом, на которые мог рассчитывать Казахстан в те январские дни.
Москва оперативно откликнулась на просьбу Астаны и военные части в экстренном порядке были переброшены, как мы помним, с территории Белоруссии. И они, выполнив свою миротворческую миссию по стабилизации ситуации, быстро вернулись на места дислокации и, как несложно проверить, активно участвуют с первых дней в боевых действиях. Россия – и союзники по ОДКБ – показала себя как дружественное государство.
Что же касается антироссийской кампании в Казахстане, то это явление не новое. После распада Союза, как известно, началась «ревизия» истории, в том числе и совместной, в которой, понятно, было немало идеологических штампов и «белых пятен». Вместо адекватного и взвешенного анализа идеологами была сделана ставка на тотальное очернение российского и советского периодов истории Казахстана, которые были заклеймены штампами «тоталитаризма» и «колониализма», затем уже дошли и до «геноцида».
Собственно говоря, этот инструментарий был давно проработан в западной советологии – с целью отрицания любого позитивного воздействия советской политики на развитие народов бывшего Союза. Не стоит забывать и о том, что в рамках идеологической борьбы времен Холодной войны западные спецслужбы активно продвигали «ценности» панисламизма, пантюркизма и национализма. После распада Союза они активно вошли в моду на постсоветском пространстве.
Не забудем и современную Россию с идеологизацией того же ярого антисоветчика Солженицына. Советский период был, как я уже говорил, полностью очернен, хотя раздел между КазССР и РК несколько смахивает на границу между «Старым» и «Новым Казахстаном».
Никто особо не подумал (или – что хуже – предусмотрел), что подобная политика даст негативный эффект на российско-казахстанские отношения, да и на русско-казахские межнациональные и языковые взаимоотношения. А ведь по большому счету в Казахстане практически нет иной инфраструктуры – социальной, индустриальной, научно-образовательной, транспортной, коммунальной и прочих, кроме той, что была построена в советский период совместными усилиями всех народов Казахской ССР. Даже «проект века» – нефтяное месторождение Кашаган – начали разведывать на основе постановления союзных властей 1987 года.
К сожалению, здравый смысл особого отношения к политике не имеет. Напротив, сваливать все существующие проблемы – от языковых до макроэкономических – на «советский колониализм» до сих пор очень удобно. Сейчас, правда, больше в моде все валить на первого президента, но пикантность этой критике придает то, что в ней активно участвуют работники идеологического фронта и окологосударственные бизнесмены, сделавшие карьеру и состояние именно в указанный период.
Нужно понимать, что штампы – штампами и история – историей, а здравый смысл указывает, во-первых, на важность стратегического партнерства с Россией – с учетом, естественно, общей многовекторности, а во-вторых, на сохранение межнационального согласия в стране и понимание того простого факта, что билингвизм населения – это не зло, а важное преимущество Казахстана.
Население, как мы видим, в массе своей настроено достаточно здравомысляще, и нужно отметить, что отношение к российско-украинскому конфликту не имеет четкого национального или языкового раздела. Другое дело, что есть известное количество откровенных провокаторов и разжигателей, да и воздействие националистической, либеральной и религиозной пропаганды на молодежь, в первую очередь маргинализированную, постепенно растет.