История и как наука, и как публицистика в последнее время всё чаще становится объектом спекуляций и фальсификаций, то есть атаки откровенной лжи, призванной изменить базовые параметры идентичности целых национальных сообществ. В преддверии Дня Победы, сакрального праздника для миллионов людей на всём пространстве бывшего СССР, исторические вопросы актуализируются особенно остро. «ВЭС 24» начинает цикл публикаций, посвящённых проблематике исторического дискурса в России и странах СНГ.
«История – квинтэссенция гуманитарного знания»
Мы не случайно используем в заголовке термин, некогда введённый в литературный и научный оборот Айзеком Азимовым, – «психоисторическая война». Оговоримся, что в контексте данного цикла мы используем его в значении подмены исторической памяти того или иного народа с целью дальнейшей манипуляции его сознанием. Наш цикл открывает серия интервью с известным российским философом, профессором финансового университета при Правительстве Российской Федерации, доктором философских наук Дмитрием Винником.
— Дмитрий Владимирович, похоже, история – по-прежнему самая непредсказуемая наука. Все так и норовят переписать ее под себя…
— Любая гуманитарная наука обладает значительно большим спекулятивным потенциалом, чем естественная. Причина этого заключается в том, что обычно нельзя однозначно сказать, какие понятия абстрактны, а какие конкретны. Точнее, подобные ответы предлагаются, но сильно различаются от школы к школе, от концепции к концепции. История – не исключение. Если есть возможность спекулировать, непременно найдутся те, кто будет этим заниматься. Хотя бы потому, что нужно писать статьи для отчетности, защищать диссертации, выдавать новизну и оригинальность. Это внутренняя причина. В каком-то смысле история есть квинтэссенция гуманитарного знания – она использует объяснения других гуманитарных наук в полной мере. Да что там говорить! Теперь и многих естественных тоже использует. Раньше вообще была такая дисциплина – «естественная история». Музей даже такой есть. Есть внешняя причина – весомость исторических аргументов в политике, в общественных отношениях в целом. Вот и есть большой соблазн использовать эти аргументы, а если их не хватает – фальсифицировать их.
— Сейчас на слуху феномен «культуры отмены». Получается, чтобы то или иное историческое событие исчезло из исторической памяти, нужно просто исключить его из историографии?
— Нет, этого недостаточно. Нужно ещё стереть его из искусства и из памяти народной. В идеале следует запрещать идиомы, которые несут следы исторических событий, пословицы и поговорки, корни слов тоже неплохо запретить, - вдруг догадаются о неких истоках? Например, хочет некто отменить веру в бога? Для этого вовсе недостаточно громить аргументы доказательства бытия божия и кричать «Бога нет!». Это недостаточно профессиональный подход для сторонника культуры отмены. В идеале ему следует не только удалить все сноски на священные тексты и богословские трактаты, но и за бытовые фразы «Ну слава богу!» карать нещадно. Слово «бог» и его производные должны полностью исчезнуть из лексикона, а понятие бога должно быть изгнано из мышления. Живут же как-то китайцы без понятия бога как личности? Вот, дескать, и мы поживем. Культура отмены, это практика коллективного стирания памяти, тотальной мемориальной зачистки. Это большая, тяжелая работа, – тех, кто с ней успешно справится, потом тоже следует немедленно зачистить, а то организуют тайные общества и будут кичиться своими сакральными знаниями. Поэтому, как в одном фильме про математика, помешанного на числе «пи», в строго рассчитанном месте следует просверлить себе дрелью голову для стирания памяти и достижения счастья.
— Фальсификация истории и релятивизация экспертного знания – почему они становятся в принципе возможными при условии наличия источников, монографий и выверенных данных?
— Мы живем в эпоху релятивизма. Это теоретико-познавательный бич нашего времени. Чудеса релятивистской физики и квантовой механики оказались настолько ужасающи для здравого смысла, что подорвали веру в объективную истину. Эти феномены были взяты на вооружение всякими методологическими анархистами и прочими спекулянтами, которые свою интеллектуальную никчемность оправдывали относительностью, настаивая на том, что объективные истины, которые выступают в качестве контраргументов их вздорных теорий, – относительны. А раз они относительны, то их теории не ложны, а всего лишь еще одна из разновидностей истины. «Все относительно!», - вы это слышали не раз. Неправда! Существуют абсолютные истины, это логические тавтологии, в том числе утверждения чистой математики. Сегодня релятивизм многолик, он имеет много скрытых форм, включая формы исторического знания. Возьму смелость утверждать, что любой исторический конструктивизм есть релятивизм и даже агностицизм, как его высшая форма. Есть еще феномен теоретического снобизма, когда ни один факт не может считаться критическим для нужд опровержения. «Если теория не соответствует фактам, тем хуже для фактов» - вот их девиз! Еще не стоит забывать про искусство подделок, про совершенствование этого искусства.
Фёдор Кирсанов