Узбекистан начал информационную атаку, цель которой по возможности предотвратить действия таджикских властей, намеренных построить Зарафшанскую ГЭС на одноименной реке.
По мнению узбекской стороны, действия соседей противоречат международным правилам водопользования и способны поставить под сомнение дальнейшую целесообразность сельскохозяйственного производства в Самаркандской, Навоийской и Бухарской областях Узбекистана.
Примечательно и то, что, анализируя намерения Таджикистана по развитию гидроэнергетики, узбекские пропагандисты сумели и здесь найти «американский след».
Ниже мы перепечатываем текст статьи, подготовленный в рамках целевой пропаганды и размещенной в Интернет изданиях
www.c-asia.org
и
www.press-uz.info
.
«По мере роста объемов промышленного производства и сельскохозяйственной продукции, численности населения и площадей орошаемого земледелия актуальность проблем рационального использования и охраны водных ресурсов возрастает с каждым годом практически во всех странах мира.
Для государств Центральной Азии вопросы водообеспечения были всегда в центре внимания, так как здесь экономическое развитие региона, исторически, во многом отождествлялось с развитием орошаемого земледелия и ирригации. До середины прошлого столетия темпы развития ирригации были невысокими, и масштабы ее влияния на окружающую среду ощущались слабо. Но после 50-х годов с появлением мощной строительной и землеройной техники, а также в результате широкомасштабного освоения земель под орошаемое земледелие, за сравнительно короткий промежуток времени (20-30 лет) водные ресурсы рек Центральной Азии были полностью вовлечены в хозяйственное использование. Известно, что до распада Советского Союза в конце 1991 года основные водные ресурсы Центральной Азии находились во владении республик региона. На самом деле вся водная политика делалась в Москве, фактически обладавшей всем водным потенциалом.
Сегодня страны Центральной Азии самостоятельно определяют, куда и в каком объёме потечёт та или иная река. Вода, исторически объединявшая народы Центральной Азии, превращается в оружие для решения внешнеполитических задач.
Правительство Таджикистана, ещё в 2006 году, в лице бывшего министра энергетики Нурмахматова определило развитие гидроэнергетического комплекса как одно из стратегических направлений, которое создаст дополнительные рабочие места для таджиков, снизит энергозависимость от соседних стран и позволит даже экспортировать электроэнергию, пополняя тем самым бюджет республики. По прогнозам бывшего министра при капитальных вложениях порядка двух миллиардов долларов США в гидроэнергетическом комплексе Республики Таджикистан в течение 5-7 лет, можно добиться выработки электроэнергии позволяющей экспортировать минимум 10 млрд. кВт. час в год. Основными производителями станут Рогунская и Сангтудинская ГЭС 1 и 2. С полным их вводом выработка электроэнергии в Республике Таджикистан достигнет 31-33 млрд. кВт. час. При собственной потребности республики 23 — 25 млрд. кВт. час избыток электроэнергии должен составить именно эти 8-10 млрд. кВт. час в год.
Цифры впечатляющие. Под это \»дело\», помимо участия России в сооружении первого блока Сангтудинской ГЭС, КНР также выделило 200 миллионов долларов США льготного кредита на строительство Зеравшанской ГЭС, мощностью 150 МВт. Вот здесь как раз и нашла коса на камень. Река Зеравшан является одним из основных водотоков Средне-Азиатского региона. Она берет начало в Зеравшанском леднике, протекает с востока на запад между Туркестанским и Зеравшанским хребтами и выходит в хорошо освоенную Самаркандскую область Узбекистана, где практически вся разбирается на орошение.
Расход реки Зеравшан на основном участке порядка 140-150 м3/с, потенциальные гидроэнергетические ресурсы — 11,8 млрд.кВт.ч. Из общей длины ее в 303 км, большая часть располагается на территории Таджикистана, где формируется основной сток и энергетический потенциал.
Общий водозабор составляет порядка 4834 млн.м3. Таджикистан, по официальным данным, забирает всего 5% от этого объёма, в результате чего, также по официальным данным, ежегодный ущерб от \»недоорошённой\» территории составляет 450 тыс. долларов США.
Для того, чтобы не упускать эту выгоду Таджикистан намерен построить водохранилище на реке Зеравшан емкостью 950 млн.м3, увеличив плотину на величину отбора в Ура-Тюбинскую зону, что, по мнению таджикских экспертов, позволит стабилизировать выработку электроэнергии на ГЭС в составе гидроузла и улучшить условия водозабора в Ура-Тюбинский туннель.
Для лежащего вниз по течению Зеравшана Узбекистана отбор такого количества воды и строительство на реке ГЭС означает снижение качества воды, ухудшение её биосферы и уменьшение орошаемых земель на территории веками освоенных Самаркандской, Навоийской и Бухарской областей. И если для Таджикистана ущерб в 450 тыс. долларов — чисто теоретическая выкладка, то в соседней республике снижение объёмов поливных земель может выразиться в реальных потерях для уже действующего и развитого агропромышленного сектора.
Политики называют гидроэнергетический демарш Душанбе чисто политическим ходом. Эксперты-энергетики называют строительство Зеравшанской ГЭС непродуманным шагом. В Таджикистане есть куда более важные и неосвоенные гидроэнергетические мощности — Даштиджумский, Кокчинский и Джумарский гидроузлы. Помимо этого, намного эффективнее было бы вложить средства в проведение ЛЭП до границ с Афганистаном и дальше с Пакистаном.
Юристы такую инициативу рассматривают как прямое нарушение Соглашения об основных принципах взаимодействия в области рационального использования и охраны трансграничных водных объектов, принятое главами правительств стран СНГ в Москве 11 сентября 1998 года. Строительство Зеравшанской ГЭС и водохранилища, несогласованно со странами, лежащими по течению реки и, поэтому, данное действие может квалифицироваться как \»трансграничное воздействие\», что означает любые значительные вредные последствия, возникающие в результате изменения состояния трансграничных вод, вызываемого деятельностью человека, физический источник которой расположен полностью или частично в районе, находящемся под юрисдикцией той или иной Стороны, для окружающей среды в районе, находящейся под юрисдикцией другой Стороны. К числу таких последствий для окружающей среды относятся последствия для здоровья и безопасности людей, флоры, фауны, почвы, воздуха, вод, климата, ландшафта и исторических памятников или других материальных объектов или взаимодействие этих факторов; к их числу также относятся последствия для культурного наследия или социально-экономических условий, возникающие в результате изменения этих факторов.
Термин \»трансграничное воздействие\» указан в соглашении, где в частности, сказано: \»+учитывая положения Хельсинкских правил по использованию вод международных рек от 20 августа 1966 года, Конвенции по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер от 17 марта 1992 года (г.Хельсинки), исходя из сложившейся международной практики, согласились о нижеследующем:+\».
Одним из пунктов нижеследующего, грубо нарушаемого Таджикистаном, юриспруденция выделяет часть I, статью 2, пункт 1 и пункт 2(с) конвенции, в которой стороны \»принимают все соответствующие меры для предотвращения, ограничения и сокращения любого трансграничного воздействия\», а также для обеспечения использования трансграничных вод разумным и справедливым образом с особым учетом их трансграничного характера при осуществлении деятельности, которая оказывает или может оказывать трансграничное воздействие\».
Не вызывает сомнения, что в Таджикистане гидроэнергетическая политика, при всех своих достоинствах, реализуется в рамках доктрины абсолютного территориального суверенитета (доктрина Хармона), которая устанавливает, что каждое национальное государство может использовать воды международных рек, текущих по их территории по желанию, невзирая на последствия на другие государства и без обязательства консультаций. Данная доктрина предполагает, что другие государства бассейна не имеют никакого права ограничивать использование государством ресурсов реки в пределах ее границ. Согласно Доктрине Хармона, страны верховьев могут свободно истощать или использовать ресурсы реки в пределах своих границ без учета последствий для стран низовьев. В 1895 г. министр юстиции и генеральный прокурор Соединенных Штатов Хармон выдвинул идею абсолютного суверенитета в споре между Соединенными Штатами и Мексикой относительно загрязнения реки Рио-Гранде. Хармон заявил, что международное право не налагает никаких обязательств или ответственности на Соединенные Штаты и, следовательно, спор является политическим, в отличие от юридических вопросов, решаемых между странами. По этой доктрине вышележащее государство может свободно забирать всю воду из разделяемой реки, ничего не оставляя нижележащим странам. Идея прокурора США, озвученная более века назад, жива и крепнет в Таджикистане в новом, двадцать первом веке.
Сокращение поступления естественного стока реки в нижнее течение Зеравшана может привести к резкому снижению качества природной среды и условий жизни нижележащего населения. Дельта самой реки окажется под угрозой потери регулирующего значения, как природного комплекса низовья. Процесс опустынивания, с трудом сдерживаемый сегодня может охватить всё большую территорию. Наиболее эффективным решением вопроса видится создание уполномоченной комиссии, в компетенцию которой, по результатам оценки реального ущерба от проекта, будет входить право заблокировать или верифицировать основные направления развития гидроэнергетического комплекса Таджикистана, а также принятия двустороннего соглашения о юридической силе решения комиссии в рамках императивных норм международного права, обладающих особой юридической силой, которая заключается в недопустимости отклонения от норм во взаимоотношениях отдельных государств даже путем их соглашения.
Михаил Калантаров\».