24 ноября в российском журнале «Огонек» было опубликовано интервью с директором Института всемирной истории РАН, академиком Александром Чубарьяном на тему голода в СССР в 30-е годы прошлого столетия.
Вопрос: Александр Оганович, как вы относитесь к концепции голодомора-геноцида, которая сейчас с подачи президента Ющенко формируется в украинской историографии?
А.О.Чубарьян: Ни о каком геноциде речь, конечно, не идет. И это, кстати, подтвердила последняя резолюция ООН, которая отказалась признать масштабный голод, действительно имевший место в СССР, геноцидом. Это было общей
трагедией — трагедией жителей всех регионов, где выращивали хлеб, и все массовые случаи голода, бывшие в Советском Союзе в 1921-1922, 1932-1933, 1946-1947 годах, охватывали не только Украину, но также Ставрополье, Кубань, Поволжье, Северный Кавказ, Нечерноземье, Казахстан.
Почему возник этот голод? Он явился одним из социальных последствий коллективизации, ее целей, методов и форм. Возникновение голода было напрямую связано с общей установкой советского руководства на развитие промышленности за счет сельского хозяйства, и, прежде всего за счет экспроприации сельскохозяйственной продукции. Это — одна из главных причина голода. Кроме того, следует учитывать такие объективные факторы, как неурожаи, которые тоже имели место. Так что последствия голода имели социальный, а не этнический характер. Все утверждения о том, что имелась какая-то целенаправленная задача уничтожения украинского народа, не соответствуют реальным фактам и документам.
Вопрос: Ровно год назад вы опубликовали нашумевшую статью «Поиск национальной идентичности — не за счет России!», в которой вы рассказали о деятельности Ассоциации директоров институтов истории стран СНГ, где ученые обсуждают все спорные вопросы нашей совместной истории. Приносят ли результат ваши дискуссии?
А.О.Чубарьян: Да, уже состоялось несколько встреч, в том числе, и в Киеве, в которых активное участие принимали и украинские историки. В том числе и Станислав Кульчицкий — один из главных сторонников «украинской версии» голодомора.
И для меня стало очень важным то, что, несмотря на все наши расхождения позиций, мы пришли к общему выводу, что не следует ни мифологизировать, ни политизировать эту проблему и тем более переносить в таком виде на международную арену. История не должна быть заложницей современной политики.
Вопрос: Странное дело. Получается, что историки России и Украины одинаково понимают события тех лет, а украинская власть по-прежнему гнет свое…
А.О.Чубарьян: Ну, что сказать… С моей точки зрения, такой подход — нонсенс. Но, увы, это распространенное явление — очень часто научное сообщество думает в одном направлении, а власть действует в совершенно другом. Понятно, что в данном случае история просто используется отдельными политическими деятелями как средство для решения сиюминутных политических задач, что только осложняет ситуацию. Но подобное мифотворчество очень опасно. Исторические мифы лишь заводят ситуацию в тупик и нередко способствуют разжиганию вражды между народами. Вброшенные по чисто конъюнктурным соображениям в сознание народа, эти мифы потом начинают жить собственной жизнью, становятся частью исторической памяти. Но историческая память — это вещь избирательная и селективная. Каждый человек выбирает из памяти, из истории то, что ему кажется важным или интересным, и восстановить правду бывает очень сложно.
Вопрос: При обсуждении темы сталинских репрессий возникает ощущение, что наши бывшие соседи по СССР часто вынуждают Россию оправдываться за наше общее прошлое. Может быть, не стоит отдавать инициативу, а прямо заявить, что в руководстве СССР были представители всех бывших республик, а российский народ понес самые большие жертвы?
А.О.Чубарьян: Знаете, я вообще являюсь противником какой-либо спекуляции на памяти погибших. Это вообще аморально — сравнивать, где больше убитых и кто больше страдал. Что же получается, если в семье погибли два человека, то эти люди меньше заслуживают жалости, чем та семья, где погибли пятеро?! Это же абсурд!
Мы должны чтить память всех жертв политических репрессий и каждого конкретного человека. И тем более я категорически против этнического подхода в выявлении вины каких-то конкретных народов за преступления сталинского режима, который действовал абсолютно одинаковыми методами хоть в Москве, хоть в Киеве.
Но если некоторым уж очень хочется делать акцент на этнических факторах, то можно напомнить, что мероприятия по изъятию хлеба у украинских крестьян осуществлялись властями и репрессивными органами, в том числе, и по приказам из аппарата ЦК компартии УССР, где преобладали этнические украинцы, что требования наказывать крестьян исходили и от украинских партийных лидеров.
Могу напомнить, что сталинский режим жестко наказывал ошибки украинского руководства и пробовал исправлять плоды их стремления перевыполнить план хлебозаготовок. Так, в 1933 году было принято Постановление ЦК ВКП(б) «О продовольственной и семенной помощи Украине», согласно которому в колхозы республики направлялись миллионы пудов зерна, со всей страны туда перебрасывали трактора и прочую сельскохозяйственную технику. Факты показывают, что ответственность за голодомор несут власти и в центре, и на местах.
Вопрос: Давайте на секунду попробуем встать на позиции украинских политиков, которые говорят, что все их претензии направлены вовсе не к нынешним гражданам России, а к абстрактной «России-правопреемнице СССР»…
А.О.Чубарьян: Совершенно очевидно, что современная Россия не может быть правопреемником, скажем, эпохи ГУЛАГа или каких-то сталинских репрессий, которые были осуждены Россией с самого начала ее существования. Сейчас мы живем в другом государстве, и оно не может нести ответственность за все то, что было 20, 30, 40, 50 лет назад. Есть в этой ситуации еще один аспект: когда поднимаются вопросы такого рода, надо думать и о том, чтобы не создавать благодатной почвы для возбуждения вражды и ненависти между народами. В мировой науке есть такая тема, которая называется «образ другого» или «образ соседа». И если в отношении «другого» или «соседа» идет нагнетание только одного негатива о событиях, которые произошли очень давно, то это создает враждебный образ и культивирует различные предубеждения и стереотипы.
Вопрос: Многие на Украине убеждены, что градус претензий к «правопреемнице СССР» был бы куда меньшим, если бы российское руководство само однозначно осудило преступления большевизма. Более того, наши бывшие соседи открыто говорят, что критика ведется в «профилактических» целях — во избежание ползучей реабилитации Сталина…
А.О.Чубарьян: Я не согласен с такой точкой зрения. Во-первых, все репрессии сталинского периода были однозначно осуждены еще в самом СССР — вспомните хотя бы доклад Хрущева на ХХ съезде партии. Уже в нынешнее время все преступления советской эпохи были подвергнуты тотальной и публичной жесткой критике. О преступлениях Сталина рассказывается во всех школьных учебниках…
Вопрос: Простите, что перебиваю, но в некоторых школьных учебниках Сталин называется «эффективным менеджером»…
А.О.Чубарьян: Да, схожие оценки иногда появляются в печати. Но большинство российских историков, с моей точки зрения, однозначно осуждают всякие попытки оправдания сталинизма. И потом, дело не только в учебниках. Издана масса документальных исследований и книг, рассекречены документы Росархива, проводятся многочисленные исторические конгрессы… Большевистский террор однозначно осуждает православная церковь, сама немало пострадавшая в годы репрессий. А посмотрите на то, что показывают центральные телеканалы — вот, недавно прошла экранизация романа Солженицына «В круге первом», показали сериал «Московская сага». И в них звучат слова осуждения преступлений той эпохи. Другое дело, что наше покаяние сейчас стало использоваться в политических целях против России, для формулирования претензий к России, в том числе и финансовых. И это, конечно, вызывает неприятие. Люди все чаще начинают спрашивать себя: а сколько же можно каяться за нашу общую историю?
Вопрос: Сегодня России часто ставят в пример Германию, которая не перестает каяться в своем нацистском прошлом. При этом забывается один важный момент: Германия потерпела сокрушительное поражение в войне, Россия же, наоборот, была победительницей. И коммунистический режим был свергнут благодаря самим гражданам России, а победителям всегда трудно каяться. Есть ли в мировой истории примеры других стран, которые также решительно рвали со своим прошлым?
А.О.Чубарьян: Самый характерный пример — колониализм. Бывший президент Франции приносил извинения некоторым африканским странам за работорговлю, причем выборочно.
В Великобритании раздаются голоса относительно того, чтобы признать ответственность за какие-то события, которые были 200 — 400 лет назад. Но в то же время на Западе также говорят, что у колониализма было немало и позитивных последствий.
Да, колонизаторы принесли в покоренные страны насилие и рабство, но одновременно они дали своим колониям школы, больницы, возможность учиться в метрополии.
Ведь вся индийская профессура получала в свое время образование в Кембридже! Так что сейчас в постколониальных странах идет широкая дискуссия по этим проблемам. Но большинство исследователей признают, что использование истории, исторических прецедентов для современной политики должно быть делом деликатным и очень осторожным. Это не значит, что не надо обращаться к опыту истории, но надо следовать принципу – «не навреди».
«Огонек», 24 ноября 2008 года