В октябре и ноябре 2020 года произошли не замеченные общественностью два события, которые ярко и негативно характеризуют судебную систему в стране. Военный суд Республики Узбекистан оставил в силе приговор в отношении бывшего полковника МО Акбара Ярбабаева и приговор в отношении политолога Рафика Сайфулина. Эти два дела, юридически между собой не связанные, являются звеньями одной цепи несправедливых приговоров, штампуемых военными судами от имени Республики Узбекистан.
Четыре юридические профессии: следователь, прокурор, судья, адвокат обеспечивают и формируют уголовное судопроизводство.
Государственные чиновники: следователь, прокурор, судья действуют от имени государства. Адвокат, опираясь на Конституцию, действуют от имени подзащитного.
Ключевой момент: до того, как приступить к своим профессиональным и должностным обязанностям, все они учились в одних и тех же вузах, у одних и тех же преподавателей, читали одни и те же учебники, формировали свое юридическое мировоззрение на одних и тех же нормативных актах и комментариях к ним. Но наступил момент, когда вчерашние студенты, согласно своей профессии и должности, стали вести уголовные дела и участвовать в них.
Возникает естественное, необходимое, предусмотренное законодательством противостояние: следователь-адвокат, прокурор- адвокат, судья-адвокат. Хотя противостояние судья-адвокат – противоестественно, потому что судья должен, в первую очередь, выполнять функции арбитра, а не государственного чиновника, защищающего и представляющего интересы государства.
Нет никаких оправданий следователям, которые фальсифицируют доказательства, грубо нарушают нормы УПК, формируя доказательства, назначают никчёмные судебные экспертизы, допускают в качестве экспертов лиц, чье образование и опыт работы не являются профильными для решения поставленных следователем вопросов. В абсолютном большинстве, так называемые эксперты, не могли пояснить суду и адвокатам какие методы ими применены для экспертного исследования.
Нет оправдания прокурорам, которые обязаны надзирать за ходом и законностью следствия, но часто ограничиваются лишь утверждением обвинительного заключения. В судебных заседаниях прокуроры, назначенные поддерживать обвинение, фактически выполняют роль статистов: как правило, не знают сущности дела, на процессах ведут переписку по мобильному телефону. Свой интерес к процессу обвинитель ограничивает вопросом подсудимому: «Вы признавали вину на предварительном следствии?» То, что признания получены под пытками и являются самооговором, прокурора не интересует.
Но главная ответственность за провозглашение несправедливого приговора лежит на судье. Никогда не поверю, что судья, изучив материалы дела, проводя уголовный процесс, не видит фальсификаций следователя и допущенных им нарушений УПК, не знает о пытках в отношении подсудимых. Адвокат и подсудимый официально заявляют об этом. Тем не менее, судьи отклоняют ходатайства адвокатов, удовлетворение которых подтвердят и факты пыток, и факты фальсификаций, и факты появления недопустимых доказательств.
Причина проста: кандидат на судейское кресло изначально принимает правила, негласно диктуемые государственными структурами, от которых это назначение зависит. Принципиальность и объективность в обмен на социальный статус, погоны и должность. Судьи условия обмена принимают.
Сергей Майоров, адвокат.