Казахстан — одна из немногих стран на постсоветском пространстве, сочетающая в себе авторитарные методы управления, качественный рост экономики и относительную стабильность политической системы. Он пережил плавный переход власти в 2019 г. после отставки президента Нурсултана Назарбаева — новый президент Касым-Жомарт Токаев по-прежнему привержен поэтапной программе диверсификации экономики страны, направленной на отказ от углеводородов, и многовекторной внешней политике. Однако, несмотря на политическую и экономическую устойчивость этой постсоветской республики, сохраняются и возникают политические риски, которые могут повлиять на инвестиционную и торговую деятельность здесь иностранных компаний. Пандемия коронавируса и шаткость мировой экономической системы, противостояние глобальных акторов еще больше подпитывают факторы, генерирующие риски.
Политические риски в Казахстане значительно увеличились в последние годы. Наравне с внутренними факторами риски генерируют региональные проблемы и усиливающееся соперничество великих держав. Долгосрочные риски связаны с вовлечением Казахстана в усилившуюся геополитическую конкуренцию между Россией, Китаем, США, ЕС и другими акторами в Центральной Азии.
Мониторинг и анализ детерминатов рисков в Казахстане национальном уровнях позволяет определить факторы, которые могут в среднесрочной перспективе повлиять на возникновение политических рисков.
Одним из существующих глобальных трендов является рост влияния Китая. Казахстану как соседнему государству, имеющему тесные экономические связи с Пекином, не избежать усиления зависимости от политики и экономического развития КНР. В последние годы продолжается наращивание экономических связей между Казахстаном и Китаем, поддерживается политическое взаимодействие на высшем уровне, расширяется сотрудничество в рамках международных организаций и развивается гуманитарное сотрудничество. Одним из важнейших факторов роста влияния Китая стала инициатива «Один пояс — один путь», в рамках которой китайские крупные инвестиционные средства направляются в том числе в транспортную инфраструктуру Казахстана.
Китай на протяжении более чем 10 лет является главным торговым партнером Казахстана, занимая в направлениях экспорта первое место (17 млрд долл.) и второе — в направлениях импорта (6 млрд долл.). Кроме того, Китай предоставляет РК средства по линии содействия развитию — порядка 33 млрд долл. с 2000 по 2017 гг. Данные суммы значительно превышают объемы помощи Казахстану со стороны других доноров. Кроме того, растет и внешний долг страны перед Китаем. Как утверждают авторы доклада «Банкинг в рамках “Пояса и пути”: информация из нового глобального набора данных о 13 427 китайских проектах развития» исследовательского центра «AidData», долг Казахстана Китаю составляет 16% от ВВП страны. Привлекательность китайских кредитов и помощи определяется их меньшей идеологической обусловленностью по сравнению с западными кредитами.
Рост влияния Китая на Казахстан является существенным фактором, генерирующим такие политические риски, как рост коррупции, приоритет китайским товарам и услугам, наращивание связанной помощи, протесты населения. Развитие коррупционных схем и масштаба взяточничества связано с тем, что китайские компании используют недобросовестные схемы и подкупают региональные власти в Казахстане. Усиление влияния Китая на власти РК также может способствовать росту приоритета китайских товаров и услуг перед другими при реализации проектов государственными компаниями или при госзакупках в надежде на получение инвестиций и снижение процентных ставок по кредитам. Наращивание связанной помощи представляется риском в связи с тем, что Китай предоставляет кредиты и инвестиции с привязкой к обязательному использованию китайских материалов, рабочей силы, услуг. В связи с этим иностранные компании выбывают из равной конкуренции. И последнее — усиление влияния Китая может вызвать новый виток протестов среди населения, опасающегося китайской экспансии.
Одним из внутристрановых факторов риска является ситуация в системе власти. Использование методов авторитарного правления и переход первого президента Казахстана в статус надсистемного игрока консервирует существующую систему, что может породить «черных лебедей» после его окончательного ухода. Политическая сила, которая получит власть, будет трансформировать систему под собственные интересы. Как считает казахстанский политолог Д. Сатпаев, «примерно такую ситуацию мы сейчас можем наблюдать в соседнем Узбекистане». Кроме застоя политической системы в Казахстане генерирует риски и застой системы в соседних странах. Есть вероятность, что возможные политические катаклизмы в этих странах могут осуществить трансфер рисков в Казахстан. Такое развитие событий может привезти к общественным протестам, изменению законодательства и смене экономической политики государства.
При оценке рисков невозможно не упомянуть приход к власти в Афганистане радикального движения «Талибан». Несмотря на отсутствие единой границы Казахстана с Афганистаном, дестабилизация ситуации в Таджикистане, Узбекистане и Туркмении и конфликты на границы создают прямую угрозу национальной безопасности Казахстана.
Наряду с фактором Талибана выделяется фактор усиления влияния радикальных исламистских идеологий. Этому способствует идеологический вакуум, социальные проблемы, коррупция и низкий уровень религиозного образования. На территории Казахстана за последние пять лет произошли два теракта, также статистика говорит о порядка 1 500 казахстанцев, присоединившихся к ИГ. Несмотря на то, что правительство активно противодействует терроризму и экстремизму, угроза радикализации общества присутствует. Кроме того, вызовы исходят и из соседних стран, где радикальный исламизм имеет более прочные позиции, порождая возможность трансфера рисков в Казахстан.
Усиление влияния радикальных исламистских идеологий может привести к террористическим актам и трансферту рисков из соседних более уязвимых стран. К рискам легального характера стоит отнести усиление контроля финансовых потоков для пресечения финансирования террористических организаций, ужесточение законодательства и усиление полицейского надзора, которые могут привезти к превышению полномочий надзорных органов и коррупции.
Риски могут возникнуть и при волатильности рынка углеводородов в связи со слабой диверсификацией экономики Казахстана и ее зависимостью от экспорта нефти. Пандемия коронавируса существенно повлияла на спрос нефти в 2020 г., что снизило цену на нефть на 62%. Однако соглашение ОПЕК+ смогло стабилизировать цены на уровне 42–45 долл./барр. При высокой зависимости от экспорта нефти такие шоки и низкий уровень цен влияет на бюджетную политику страны.
В России существует бюджетное правило, что подразумевает определение базовой цены на сырье, исходя из которой планируется бюджет, а компенсация дефицита происходит из средств ФНБ и Резервного Фонда. В Казахстане такое правило отсутствует. А трансферы из Национального фонда, задачей которого является сбережение поступающих от продажи нефти средств и стабилизация экономики при кризисных явлениях, закладываются в целевом бюджете. Как считает аналитик международной консалтинговой компании «Control Risks» В. Спивак, «после падения цен на углеводороды в 2014 г. правительство не может уже не использовать запасы Нацфонда, структуру управления которым тоже необходимо реформировать». В 2021 г. трансфер в бюджет составил 2,7 трлн тенге, превысив целевое значение в 1,85 трлн тенге, тогда как сам портфель Нацфонда показал отрицательную доходность в 2,8%. Согласно данным Министерства финансов Казахстана, с 2014 г. было достигнуто максимальное снижение активов Нацфонда в 26%.
Динамика мирового рынка нефти влияет и на тенге. Согласно Обзору нефтесервисного рынка Казахстана исследовательского центра компании «Делойт», «в 2020 году тенге обесценился на 7,8% по отношению к доллару США, что было вызвано низкими ценами на нефть и общим оттоком инвестиций с развивающихся рынков».
Данные факты говорят об уязвимости экономики Казахстана перед волатильностью рынка углеводородов. Бюджетный дефицит может воздействовать на налоговую и денежно-кредитную политику властей, что и является потенциальным политическим риском. Однако его вероятность при успешной реформе бюджетной политики сводится к минимуму и имеет долгосрочный характер при низких и волатильных ценах на нефть.
Иной фактор политических рисков также связан с зеленым регулированием. Разработка климатического законодательства ЕС угрожает огромными потерями экономике Казахстана, где основными отраслями являются горнодобывающая и нефтегазовая отрасли — крупные источники выбросов парниковых газов. Казахстан находится на 11-м месте по углеродоемкости ВВП и входит в топ-15 стран по выбросу СО2 на душу населения.
Зеленая сделка ЕС, направленная на снижение выбросов углекислого газа и переходу к зеленой энергетике, предусматривает ряд торговых ограничений и введение пошлин на импорт продукции. А поскольку ЕС является одним из крупных торговых партнеров Казахстана (около 40% экспорта в 2020 г.), последний вынужден более усиленными темпами проводить диверсификацию экономики и переходить на зелёнку энергетику. Как заявил премьер-министр А. Мамин, «объем дополнительных инвестиций предварительно оценивается в 562,3 миллиарда долларов. Данные меры позволят исключить углеродный налог для казахстанских товаров путем достижения уровня углеродной цены ЕС». Данная сумма является колоссальной для казахстанской экономики. Казахстан уже ввел в действие систему торговли квотами на выбросы и приступил к разработке концепции низкоуглеродного развития до 2050 г. Новый экологический кодекс может потребовать от компаний внедрения новых технологий контроля за выбросами, для чего понадобятся значительные инвестиции. Зеленая сделка ЕС несет угрозу убытков для основных отраслей экономики Казахстана, что снижает ее инвестиционную привлекательность. Авторы доклада EY считают, что, «учитывая высокие темпы роста цены за выбросы парниковых газов в Европе, следует ожидать принятия соответствующих мер» в Казахстане. К потенциальным рискам стоит отнести введению новых экологических требований и ограничений и повышение налогового бремени в Казахстане.
Сегодня основные риски для Казахстана исходят из тенденций регионального пространства и внешней конъюнктуры. Страна зависит от отношений и влияния основных мировых акторов — России, США, ЕС, Китая. Внутренняя ситуация в стране стабильна, а экономическое развитие имеет перспективы при грамотных действиях руководства. Вероятность рисков не столь высока, в связи с чем, на наш взгляд, инвестиционное и торговое сотрудничество с компаниями из Казахстана имеет большие перспективы. Тем не менее компаниям необходимо учитывать данные риски в своей бизнес-стратегии и более активно внедрять политический анализ для мониторинга и управления рисками.
Арман Мендагазиев, факультет мировой политики МГУ им. Ломоносова