Специальный посланник Евросоюза по санкциям Дэвид О’Салливан посетил Узбекистан 29-30 ноября с целью «продолжения конструктивного диалога с властями Узбекистана касательно санкций ЕС в ответ на военную агрессию России против Украины». В эксклюзивном интервью «Газете.uz» он рассказал о том, как справляется Узбекистан с соблюдением санкционных ограничений, о целях санкций и последствиях для российской экономики и важности диверсификации экономики Узбекистана.
— Расскажите, пожалуйста, о программе вашего визита в Узбекистан, какие встречи в вашей программе и каких результатов вы ожидаете?
— Я нахожусь здесь в продолжение апрельского визита, когда я впервые посетил Узбекистан, чтобы обсудить с властями страны вопросы, возникающие в связи с санкциями, которые Европейский союз и международная коалиция ввели против России в ответ на неспровоцированную агрессию и полномасштабное вторжение в Украину.
Мы полностью понимаем и уважаем суверенитет Узбекистана, тот факт, что Узбекистан не желает быть стороной в этом конфликте, занимать чью-либо сторону или применять санкции, принятые международной коалицией. Но у нас есть опасения, что Узбекистан может быть использован в качестве платформы для обхода или уклонения от наших санкций. Власти Узбекистана ясно заявили, что не хотят этого. Таков контекст наших обсуждений.
У нас были хорошие обсуждения в апреле. Сегодня я здесь со своими коллегами из США и Великобритании, чтобы продолжить эти обсуждения и продвинуть наши дискуссии с узбекскими властями о том, как решить некоторые из возникающих вопросов. Мы встречаемся с широким кругом официальных лиц из Центрального банка, Таможенного комитета, Министерства финансов, Министерства инвестиций и промышленности и обсуждаем ряд вопросов, возникающих в связи с санкциями.
— Я знаю, что этот вопрос задают часто, но хотелось бы поднять его снова. Какова главная цель введения санкций и насколько они эффективны, учитывая, что война все ещё продолжается?
— Очень важно понимать, что полномасштабное вторжение в Украину, которое Россия предприняла в феврале прошлого года, стало большим шоком на европейском континенте. Впервые со времён Второй мировой войны мы наблюдаем конфликт государств на территории Европы. И это вопиющее нарушение не только устава ООН, но и Хельсинкских соглашений. Это вызвало очень сильную реакцию со стороны международного сообщества, но особенно со стороны европейцев. Именно поэтому мы приняли беспрецедентный набор санкций против России как следствие её неспровоцированной агрессии.
Цели от этих санкций следующие. Во-первых, лишить российский военно-промышленный комплекс доступа к технологиям, необходимым для создания более совершенного оружия. Во-вторых, лишить российское правительство доходов, необходимых для финансирования войны. И в-третьих, навязать высокую цену российской промышленной инфраструктуре как следствие их неспровоцированной агрессии и чрезвычайно жестокой манеры ведения войны.
Я думаю, что по всем этим трём целям мы можем продемонстрировать значительный успех. Россия испытывает трудности с приобретением нужных ей технологий. Она все чаще обращается к Ирану, Северной Корее или использует старое военное оборудование. И это даёт определённое преимущество украинцам на поле боя. Доходы России падают, и российская экономика сейчас испытывает дефицит. Они вынуждены вести военную экономику. Они вынуждены заниматься «каннибализмом» остальной части своей экономики, забирая деньги у социального обеспечения, образования, инвестиций, исследований и тратя их на военные нужды.
Среднесрочные перспективы российской экономики крайне плохи. Я бы сказал, что это скорее медленный прокол шины, чем её взрыв. Но факт в том, что шина постепенно спускает воздух и автомобилем будет все труднее управлять, а в какой-то момент он станет неустойчивым. Конечно, поставив экономику на военные рельсы, Россия может искусственно поддерживать её дольше, чем, возможно, хотелось бы любому из нас. Но это неустойчиво даже в среднесрочной перспективе.
— Во время прошлого визита в Узбекистан в апреле вы упоминали, что за последнее время в ЕС наблюдали увеличение реэкспорта товаров, произведённых в Евросоюзе, через территорию Узбекистана на 126%. Какова динамика этой цифры — снизилась или увеличилась?
— Я думаю, важно подчеркнуть, что мы посещали не только Узбекистан. Цель санкций заключалась в том, чтобы помешать европейским компаниям вести бизнес и экспортировать товары в Россию. 60% нашего прежнего импорта из России попало под санкции или запрещено. И 55% нашего прежнего экспорта тоже теперь под санкциями. Поэтому произошло естественное смещение этого экспорта во многие соседние страны или даже в такие далёкие страны, как ОАЭ.
Таким образом, мы наблюдаем тенденцию смещения торговли, которая ранее шла в Россию, а теперь находит путь в Казахстан, Узбекистан, Армению, Сербию, Турцию, ОАЭ. И нас, конечно, беспокоит то, что из этих стран некоторые товары попадают в Россию. Именно поэтому мы начали разговаривать со всеми этими странами, когда я был здесь в апреле. Действительно, мы увидели некоторые цифры, вызывающие озабоченность, особенно по продуктам, которые используются в российской военной технике.
Мы не требуем от Узбекистана соблюдения полного спектра санкций, это было бы очень сложно. Но мы определили очень небольшое количество из примерно 45 продуктов, которые особенно важны для российских военных усилий. И мы стремимся предотвратить реэкспорт этих товаров из третьих стран, таких как Узбекистан.
И действительно, узбекские власти заверили нас, что они не хотят, чтобы их использовали в качестве платформы для обхода [санкций], в частности, для товаров, которые могут иметь военное применение. Мы наблюдали некоторые первые положительные реакции, что реэкспорт этих товаров сокращался.
Но должен сказать, что на данный момент статистических данных не хватает. И в рамках сегодняшних обсуждений узбекская сторона обязалась предоставить эти данные в ближайшие несколько дней. Я надеюсь, что это покажет, что тенденция, которую мы изначально наблюдали после нашего первого визита, сохранилась до сих пор.
— Вследствие параллельного экспорта санкции накладываются на компании, а не на страны. Но будут ли приняты меры и в отношении стран, если параллельный экспорт не прекратится в долгосрочной перспективе?
— Санкции в принципе накладываются на страны. В данном случае на Россию. А последствия этих санкций для предприятий в третьих странах возникают только тогда, когда они участвуют в обходе санкций. Мы не применяем санкции против них самих. Цель этого — сделать так, чтобы эти компании не могли продолжать обходить наши санкции. Поэтому мы иногда вносим некоторые компании в список и затрудняем нашим компаниям ведение бизнеса с этими компаниями.
Мы, Европейский союз, не применяем вторичных санкций и не распространяем наши санкции на другие страны, кроме той, против которой они направлены, а в данном случае это Россия.
— Сталкивается ли Узбекистан с какими-либо трудностями при соблюдении санкционного режима? И по каким основным вопросам власти Узбекистана обращаются за советом или рекомендациями к западным партнёрам?
— Я хочу быть предельно ясным. В самом начале я сказал, что мы не просим Узбекистан соблюдать наши санкции. Мы не просим их принять наши санкции и привести [законодательство] в соответствие с ними, но мы просим их не быть платформой для обхода наших санкций. Когда я был здесь в апреле, мы организовали миссию технической помощи, где объяснили, что происходит и как работают наши санкции, чтобы люди могли лучше понять, каковы риски того, что они могут случайно нарушить наши санкции при реэкспорте европейских или других западных товаров.
И мы постоянно ведём диалог с узбекскими властями по вопросам, которые у них могут возникнуть, о том, где проходит граница допустимого, что юридически возможно, а что нет. Я не думаю, что у Узбекистана больше проблем в этом вопросе по сравнению с другими странами. Центральный банк делает очень хорошую работу. Таможенные органы хорошо справляются с любыми рисками того, что Узбекистан может быть использован в качестве платформы для обхода наших санкций.
— Как известно, Россия является одним из основных торговых партнёров Узбекистана. Чтобы не стать платформой для обхода санкций, важно, чтобы западные страны предлагали альтернативы для диверсификации внешней торговли страны. Какие действия предпринимаются в этом направлении?
— Я хотел бы сделать два замечания. Во-первых, хотелось бы подчеркнуть, что усилия, о которых мы просим Узбекистан, сосредоточены на 45 товарах, которые составляют менее 1% от общего объёма вашей торговли. Мы не стремимся нанести ущерб традиционной торговле Узбекистана с Россией или законной торговле с Россией — товарами, которыми вы всегда торговали с Россией. Это, конечно, будет продолжаться. Мы обеспокоены возможными новыми формами торговли, которые возникнут в результате попытки обойти наши санкции. Мы ни в коем случае не стремимся нарушить традиционные торговые связи Узбекистана, если они не связаны с санкционными товарами.
В целом, в интересах самого Узбекистана диверсифицировать свою экономическую деятельность. Мы очень поддерживаем стремление узбекского правительства стать полноправной частью мирового экономического сообщества и торговать с Европой, США, Южной Америкой, Азией, вступить в ВТО и расширить свою экономическую деятельность за счёт привлечения прямых иностранных инвестиций и открытия новых экспортных возможностей.
Например, в отношениях с Европейским союзом Узбекистан получает выгоду от участия в GSP+, особый тарифный режим, который позволяет экспортировать многие узбекские товары в страны ЕС без уплаты таможенных пошлин. Вот по этим направлениям мы хотим сотрудничать с узбекскими властями, чтобы помочь вашей экономике расти и стать ещё большей частью глобальной экономики. И наша единственная забота — убедиться, что вопрос санкций не станет препятствием или раздражителем для этих позитивных изменений.
— Евросоюз объявил, что скоро будет введён 12-й пакет санкций против России, западные СМИ сообщили, что в него могут быть внесены компании из Узбекистана. Что наши власти должны предпринять в связи с этим?
— Я не хотел бы комментировать 12-й пакет санкций до его окончательного принятия, поскольку в настоящее время он находится в процессе подготовки. Могу лишь сказать, что в прошлом у нас уже были случаи, когда в список попали две узбекские компании. Я хотел бы отметить, что это не очень жёсткая санкция. Это просто средство, которое препятствует европейским компаниям торговать с этими компаниями, потому что у нас есть основания полагать, что, к сожалению, эти компании могут обходить наши санкции или содействовать продаже в Россию санкционных продуктов. Это очень ограниченный метод, который мы используем с осторожностью.
Мы предпочитаем работать в духе партнёрства и сотрудничества с такими странами-партнёрами, как Узбекистан, чтобы избежать необходимости вводить санкции или вносить в список юридические лица и компании.
— Каков ваш главный месседж для властей страны по поводу того, как не стать платформой для обхода санкций?
— Я думаю, что наше главное послание заключается в том, что у нас есть очень позитивное сотрудничество между Узбекистаном и Европейским союзом. Будь то торговля, будь то помощь в развитии, будь то инвестиции европейских компаний, приходящих сюда для создания рабочих мест и заводов. И важно, чтобы вопрос санкций не стал препятствием.
Поэтому мы просим узбекские власти выполнить то, что они обязались сделать, а именно — убедиться, что Узбекистан не является платформой для обхода санкций, не становится местом, откуда санкционные товары незаконно попадают в Россию. Мы очень чётко определили, что это означает. Как я уже сказал, это относительно небольшое количество товаров, если смотреть на всю экономику, но они очень важны и потенциально очень опасны, поскольку имеют военное применение.
И наш главный посыл заключается в том, чтобы узбекские власти продолжали уделять пристальное внимание этой торговле и не допускали, чтобы Узбекистан использовался в качестве платформы для обхода.