Таджикистан, ожидавший возможность стать «вторым Кувейтом» и жить за счёт продажи нефти, в минувшем ноябре вновь воодушевился ещё одной возможностью обогащения за счёт своих недр.
Дело в том, что 21 ноября Владимир Путин на встрече с Эмомали Рахмоном заявил: «Россия заинтересована в совместной работе с Таджикистаном по геологоразведке и добыче урана и таких редких металлов, как литий». Президент России отметил, что Россия видит хорошие перспективы в горнодобывающей отрасли, а российские компании заинтересованы в совместной геологоразведке и добыче урана, а также металлов редкой и редкоземельной группы, включая литий. Что касается урана, то дефицита радиоактивного сырья в России нет, но в части будущей добычи лития в Таджикистане Эмомали Рахмон, как полагают журналисты, в кулуарных беседах об этом металле чувствовал себя именинником.
Действительно, литий – легкий металл, открытый и полученный более 200 лет назад, часто относят к группе редких металлов. Однако области применения лития и масса этого металла говорят о том, что он не такой уж редкий. Обычно литий добывается в горной породе и в водных растворах, причем цена на него высокая и ежегодно растет. Применяется этот металл не только в аккумуляторах смартфонов и ноутбуков, но и в аккумуляторах электромобилей, где счет идет на килограммы, а также в производстве вооружений.
8 апреля 2022 года известный производитель электромобилей Илон Маск заявил: «Цены на литий достигли безумного уровня! Возможно, Tesla действительно придется заняться добычей в больших масштабах. Недостатка в самом элементе нет, поскольку литий есть почти везде на Земле, но темпы добычи медленные». Это заявление вызвало мировой бум на литий, и интерес к нему не обошел и Таджикистан.
Названный «новой нефтью» литий разведан и добывается в Аргентине, Австралии, Чили, Боливии, Китае и в ряде других стран. Разведан литий более чем на 10 месторождениях России, где, по некоторым оценкам, его суммарные запасы относят к значительным. Но применение лития, особенно в производстве электромобилей, еще невелико, поэтому лицензии на поиск и разведку новых месторождений ускоренными темпами выданы в нескольких регионах.
Что же касается таджикского лития, о котором в ноябре говорили в Москве, можно вспомнить, что еще в 1973–1975 годах с целью поиска урана и сопутствующих элементов советские геологи исследовали десятки квадратных километров Сасыккульской впадины и сделали анализы воды «вонючего озера» Сасык-Куль в южной части Памира. По данным анализов 350 проб, содержание лития меняется от 0,01 до 114 мг на литр, и распространен литий неравномерно. Однако в поверхностных стоках того района концентрация лития часто достигает рудных значений – до 20 мг на литр.
Изученные озера впадины содержат явно рудные концентрации лития, а в водах озера Туз-Куль его показатели достигают 58,6 мг на литр, что можно классифицировать как явно промышленные воды. Вместе с тем советские геологи, назвавшие западную часть региона «литиеносной», а восточную – «ураноносной», в основном работали на поиск и разведку урана и золота, и по выбранной сети отбора проб на гидрохимическом месторождении Сасык-Куль оценили сопутствующие разведанные запасы лития, отнесенные к категории С1. Естественно, что оценка запасов лития, подсчитанных более полувека назад, нуждается в уточнении.
Безусловно, несмотря на наличие своих, российских месторождений, таджикский литий необходим России. Но, по сути, проявления лития на южном Памире – это лишь одно из разведанных мест на территории СНГ, где, возможно, есть более выгодные запасы. А на Памире добычу металла можно вести, лишь убедившись в ее эффективности. При этом необходимо учитывать, что указанный район энергодефицитный, а месторождениями дорогих полезных ископаемых в Таджикистане активно интересуется Китай, который вряд ли упустит свою долю на рынке.
Таким образом, в сегодняшнем Таджикистане литий пока не добывается, а для выявления его промышленных запасов и ответа на вопрос, рентабельна ли будет добыча лития – потребуются доразведка и проведение дополнительных анализов в Институте химии Академии наук Таджикистана и в институтах России. И уже совершенно ясно, что быстро разбогатеть за счет продаж этого металла у Таджикистана не получится.
Между тем большинство развивающихся стран, к каким причисляют Таджикистан, ищут пути роста экономики и часто находят их. Сегодняшний мир уже признал появление и развитие в бассейне Тихого океана четырех стран, получивших названия «азиатских тигров» – Южную Корею, Тайвань, Гонконг и Сингапур. Имеющие выход к морю, все эти полвека назад бедные страны сегодня объединяет одно – стремление к экспорту продукции, а не к импортозамещению, которое декларируется в ряде стран. Сегодня представить сложно, если, к примеру, в Гонконге, имеющем население 7,4 млн человек и производящем на экспорт в основном текстиль и электронику, начнут «импортозамещать» производство металлоизделий или самолетов – там просто купят все необходимое. В Таджикистане же основной статьей «экспорта» называют отток рабочей силы, причем затраты на него несет не государство, а сами граждане.
Остается заметить, что все секреты и реформы «азиатских тигров» (особенно борьба с коррупцией) давно уже раскрыты в прессе. В Таджикистане есть Академия наук, Центр стратегических исследований, однако почти все производство в республике не ориентировано на экспорт, и дисбаланс во внешней торговле увеличивается – доля импорта уже в 5 раз превышает экспорт. Трудно сказать, изучается ли опыт «азиатских тигров» в Таджикистане. Но, насколько можно понять, приглашать зарубежных специалистов и консультантов для модернизации и совершенствования экономики в Таджикистане особо не планируют, поскольку креслами министров и топ-менеджеров придется поделиться. Добровольно попадать под внешнее управление желающих мало. Обычно в такую ситуацию попадают вынужденно.
Андрей Захватов
(Публикуется с сокращениями)