Мусор в Казахстане стал предметом повышенной опасности. Он заполняет города, он горит на вполне себе официальных мусорных полигонах и на неофициальных свалках возле населенных пунктов. Между тем, из года в год чиновники рассуждают о том, что бытовые отходы должны стать дополнительным источником дохода для Казахстана. Сбудутся ли когда-нибудь эти планы? И кто виноват в том, что полигоны в Казахстане горят с незавидной регулярностью?
Химический процесс горения свалок давно изучен и понятен: мусор, особенно пищевые отходы, гниёт, образуются метан и другие горючие газы, если рядом с этим газом оказалось стекло, оно может поймать солнечный луч. Дальше классика: небольшое тление сталкивается с очередным, пусть и небольшим, выбросом газа – пожар обеспечен.
Полигоны горят – и с этим ничего нельзя сделать
Поэтому в Экологическом кодексе Казахстана чётко прописано: «запрещается принимать на полигоны пищевые отходы» (ст. 351, п. 1)
Но абсолютно все казахстанские полигоны принимают и пищевые, и строительные и многие другие запрещенные отходы. По одной простой причине – деть их больше некуда.
«Первая проблема Казахстана в том, что у нас практически нет полигонов. Полигон – это сооружение, которое строится и потом эксплуатируется по нормам. А у нас же чаще всего вместо полигонов обычные свалки. Чтобы построить полигон нужны деньги. При этом даже столичный полигон уже почти заполнен. Его ёмкость — 2 млн тонн, при этом ежегодно в Астане образуется более 400 тысяч тонн отходов. То есть, ещё немного – и этот полигон будет заполнен. Нам нужна госпрограмма по управлению бытовыми отходами. Нужен аудит средств, которые платит население за вывоз мусора. Мусоровывозящие компании регулярно жалуются на то, что у них нет денег. Но посмотрите: в Астане тариф 390, в Кокшетау – 500, в Алматы – 718. И всем мало? А куда конкретно уходят деньги?», — задается вопросами директор департамента зелёной политики партии зеленых «Байтақ» Азамат Аяйбергенов.
Как эксперт, он много лет исследует проблему мусора в Казахстане и пришёл к неутешительному выводу: у страны просто нет реальной рабочей стратегии по ликвидации свалок.
При этом проблема с каждым годом становится всё серьёзнее – согласно официальным данным, в Казахстане 3003 мусорных полигона, из них соответствуют требованиям – 624.
А по данным Бюро нацстатистики в Казахстане 89 городов, в том числе три — республиканского значения, поселков — 29, сельских округов — 2 177, сел — 6 295.
То есть, как минимум половина населенных пунктов живёт вообще без официальной свалки. Куда они девают свой мусор – только степным обитателям и космическому мониторингу известно.
Да и насколько правдивы данные минэкологии о том, что, хотя бы 624 казахстанских полигона соответствуют всем нормам?
В числе этих соответствующих – полигон возле Актау, который последний раз загорелся в середине сентября, алматинский, который горел в июне, и, конечно, астанинский, пожар на котором тушили неделю в начале сентября.
«У нас один образцовый полигон в стране – столичный. Но и его можно, если захотеть, закрыть за несоответствие. Первый момент – они однозначно закапывают пищевые отходы, потому что просто деть их некуда. Ещё один момент – полигон находится на трассе республиканского значения, однако практически все водители не соблюдают правила санитарии по очистке колес после посещения полигона. Соответственно, вся зараза с полигона, в том числе – дифтерийная палочка и прочее, разносится по стране. Хотя в целом он соответствует стандартам. У них есть канализация, защитная мембрана, газоотводные трубы… там, при желании, даже можно этот газ собирать и пускать на генерацию. Даже был соответствующий проект, но, насколько я знаю, он не пошёл из-за маленьких объёмов», — говорит экоактивист Шасалим Шагалимов.
Перебрать или переработать?
Тем не менее экологи в один голос твердят: с мусором в Казахстане надо что-то делать.
В первую очередь – перерабатывать.
«У нас в стране, несмотря на многочисленные попытки, большого перерабатывающего кластера так и не было создано. Когда говорят о том, что у нас доля переработки достигает 24%, надо понимать, что речь идёт преимущественно о сортировке с выборкой стекла, картона, пластика и металла, и отправке полученного вторсырья на заводы в Россию, Китай и Узбекистан», — подчеркивает Шасалим Шагалимов.
Он несколько лет назад пытался сам наладить переработку пластиковых бутылок. Но проект, как признается эколог, больше просветительский и экологический, чем коммерческий.
«Я устанавливал фандоматы по приёмке пластиковых бутылок. Кроме цены самого автомата, уплаченной на старте, мне надо ежемесячно находить деньги на оплату аренды площади под этот автомат в торговом центре столицы, плюс заплатить за интернет, так как проект предусматривает онлайн-оплату за сданные бутылки, плюс логистика. В итоге, когда я начал считать себестоимость произведённого из вторсырья синтепона, она вышла почти в лва раза дороже, чем импортный синтепон», — признается экоактивист.
Он считает, что процесс становления мусороперерабатывающего бизнеса двигался бы быстрее, если бы Казахстан запретил ввоз аналогичной продукции, но, опять же, пока отечественные переработчики спрос на неё всё равно покрыть не смогут.
Азамат Айябергенов считает, что переработку отходов надо осуществлять за счёт тарифа на вывоз мусора.
«В Казахстане крайне непрозрачный тариф за вывоз мусора. В Астане он составляет менее 400 тенге, а в соседнем Кокшетау – 500. При этом никто не знает точно куда и на что идут эти деньги. По идее, за счёт тарифа должны осуществляться вывоз и соблюдаться технология захоронения отходов. При этом основная масса отходов в Казахстане – пищевые. И именно они провоцируют самовозгорание на полигоне. У нас есть потенциальные инвесторы, которые бы с удовольствием занялись переработкой пищевых отходов, однако нет никаких перспектив софинансирования данных проектов со стороны государства и особого интереса к такого рода деятельности со стороны мусоровывозящих компаний», — подчеркивает он.
Поэтому эксперт не исключает, что полигоны в Казахстане горят не просто так.
«Практически все казахстанские полигоны заполнены почти под завязку и по-хорошему надо создавать новые ячейки для захоронения. Это дорого. И, чисто теоретически, владельцы полигона могут специально поджечь мусор, чтобы освободить пространство. Но доказать это практически невозможно», — признает Айябергенов.
А раз так, то, как уверен Азамат Айябергенов, Казахстан должен как можно скорее строить мусоросжигающие заводы. Тогда мусор будет гореть не как попало с выделением едкого дыма и вредных частиц, а контролируемо, с очисткой всех выбросов.
Проект такой рассматривался ещё в 2020 году, государство на него планировало потратить 185 млрд тенге, связывали заводы с дочерью первого президента РК Алией Назарбаевой.
В 2022 году от «стройки века» отказались, в 2023 году пообещали искать для заводов новых инвесторов.
Как заверил журналистов министр экологии и природных ресурсов РК Ерлан Нысанбаев, поиски ведомство и областные акиматы ведут по сей день.
«Сегодня четыре региона занимаются этим вопросом: по Кызылординской области подписаны конкретные документы, там занимается корейская компания. По трём городам – Астана, Алматы и Шымкент тоже имеется зарубежный инвестор, который также сейчас проводит переговоры и имеет намерение построить мусоросжигающие заводы», – сообщил глава Минэкологии.
Но было в том выступлении министра ещё кое-что, заслуживающее отдельного внимания.
Комментирую проблему мусорных полигонов, Ерлан Нысанбаев признал, что на приведение имеющихся в соответствие с нормами Экологического кодекса надо примерно 135 млрд тенге.
Деньги – огромные. Поэтому в Минэкологии пришли к выводу, что соблюдать действующие экологические нормы всем подряд не обязательно.
«Например, для сельского населенного пункта, где проживает 1000 человек, надо было потратить столько же денег, сколько требуется для строительства полигона в городе. Поэтому мы с акиматами встречались в режиме офлайн – отработали все требования и упростили», — заявил Нысанбаев.
Что по итогу будет с самовозгораниями на необорудованных свалках и в целом с экологией Казахстана – дело, судя по всему, десятое.
Анна Величко