Пуштунское движение: между традициями и религией
Буквально несколько дней назад произошло неординарное для России событие, а именно — исключение Талибана из списка запрещенных организаций. Политически здесь все понятно. С точки зрения внутренних и международных законов вести дипломатический, и тем более политический, экономический и гуманитарный диалог с правительством, которое числится в списках запрещенных организаций, достаточно сложно. А удерживание Талибаном власти на большей части Афганистана в течении 3,5 лет доказывает его относительную устойчивость. Впрочем, предсказывать будущее в Афганистане и возможную трансформацию власти довольно неблагодарное занятие, а потому — пока работаем с тем, что есть.
Несмотря на то, что Талибан позиционирует себя как религиозное правительство, это не совсем верно. Современные пуштуны — а это подавляющая часть его национального состава — часто смешивают законы религии и собственные традиции, определяя это как «чистый ислам». А потому, прежде выстраивания собственно диалога, стоит разобраться «чем дышит Талибан».
Ислам пришел на земли современного Афганистана довольно быстро, уже в 652 году, т.е. всего через 20 лет после смерти Пророка Мухаммада. Однако в это время территория была заселена иными народами, и пуштунов среди них не было.
Территории Хорасана были присоединены к Арабскому Халифату практически вместе со всеми остальными территориями Ирана. Тогда же произошла их исламизация, но — не арабизация. В отличие от многих территорий, на которых распространилась арабская культура и ведущую роль стал играть арабский язык, здесь (как и в Неарабском Ираке — Иране фарси) сохранялся пехлевейский язык из восточно-иранской группы. Позднее на его основе и конечно же с арабским культурным компонентом сформируются дари и таджикский. Таким образом, уже на этой стадии в религию вошло достаточно много местных этнокультурных компонентов и собственный язык.
Пуштуны, патаны, пухтуны или афганцы — этнос, преимущественно иранского происхождения, говорящий на языке пашто и его диалектах, проявился на карте Афганистана и в истории ислама значительно позднее. Достоверное происхождение пуштунов до сих пор не установлено. Наиболее достоверной признана версия о том, что во 2 веке до н.э. группа племен саков пробилась через Бадахшан из Средней Азии в Индостан. По пути они частично вытеснили, частично ассимилировали проживавших на данной территории камбоджей. С дальнейшим этногенезом связанным с кушанами, эфталитами, тюрками и др. Вероятно, крупные миграционные потоки вытеснили часть населения в Сулеймановы горы: на границе современных пакистанской провинции Белуджистан и в афганской провинции Забуль. Этот регион, расположенный между Иранским нагорьем и Индийским субконтинентом, представляет собой весьма засушливое место с дефицитом дождей, летней жарой и суровыми зимами. Узкие горные долины с собственными источниками воды позволяют вести ограниченное сельское хозяйство, склоны гор — собирать дикоросы и выращивать плодовые деревья, а также — заниматься отгонным скотоводством. Комплекс природных условий и близкие караванные пути из Средней Азии и Ирана в Индостан сформировали пуштунов как полукочевые племена, занимающиеся в том числе и разбоем.
Легенды связывают Сулеймановы горы с именем Соломона (араб. Сулеймана) — царя Израиля. Данную легенду поддерживал и путешественник Ибн Баттута. В среде пуштунов не являются редкостью притязания относительно происхождения народа от потомков Саула — первого израильского царя.
Вторая легенда связана с неким Кишем, который сумел достигнуть Медины и, приняв ислам, стал офицером в мусульманской армии. Пуштуны ассоциируют его с арабом по имени Кайс Абд-ур-Рашид, которого называют собственным «прародителем», обратившим пуштунов в ислам. Что поразительно — совпадают даты. Кайс Абд-ур-Рашид жил в период с 575 по 661 годы, и первые упоминания о пуштунах, как о народе, живущем в Сулеймановых горах, появляются в конце 6 века. Однако, вероятно, это было личное решение конкретного вождя и конкретного племени.
Исторические данные о пуштунах-мусульманах появляются только в 10 веке в записях империи Газневидов. В этих же записях указывается и то, что большинство из них являются кочевниками, ведущими разбойный образ жизни, исповедующими собственную религию. Делийский султанат предпочитал не вмешиваться во внутреннюю жизнь в Сулеймановых горах и не иметь особых отношений с пуштунами.
Изначально миграции пуштунов на равнины были точечными и, скорее всего, как раз были связаны с переходом части семей в ислам или серьезными проступками против пуштунских традиций. Такой метод наказания как «изгнание или отречение» существует в пуштунской среде и в настоящее время. Разорение монголами, а затем и Тимуром равнинных областей Афганистана, уничтожение местного таджикского и тюркского населения привело к формированию пула «ничейной» земли. Вместе с тем, демографическое давление (условия постоянных набегов и войн позволили пуштунам улучшить условия жизни и дать более многочисленное потомство) в Сулеймановых горах способствовало началу массового переселения пуштунов на равнины.
Сохранившиеся местные земледельческие народы ничего не могли противопоставить военизированным горцам.
С этого момента начинается пуштунизация коренного населения афганских территорий и включение их в пуштунские роды. Пуштунизации подверглись как древние иранские народы — таджики, памирцы, так и тюркские — халадж (давшее начало пуштунскому роду Гильзаи). Но в религиозном аспекте все шло с точностью наоборот — пуштуны в своем большинстве перешли в ислам. Впрочем, ислам весьма условный и уже значительно сдобренный местными традициями. В обыденной жизни они более придерживались древних традиций номадов и собственного кодекса чести — Пуштунвали — с очень жесткими законами. Религия стала неким наднациональным компонентом, удобным для формирования отношений с мусульманскими соседями. К настоящему времени в пуштунской среде достаточно сложно отделить одно от другого, но именно Пуштунвали отдается приоритет перед исламом в разрешении большинства спорных ситуаций бытового плана. Еще до конца 70-х., когда под руководством Запада формировался «афганский исламизм» и запускался процесс Афганской войны, носящей более политический, нежели религиозный характер, «пуштунский традиционный ислам» представлял из себя гораздо более жесткую и строгую структуру, нежели у соседних народов. Пуштунский кодекс оказался слишком живучим и сохранился в малоизмененном виде до современности. Возможно, это было связано с поздней государственностью пуштунов, как нации. На протяжении длительного периода времени территория Афганистана переходила из рук в руки между странами Средней Азии, Ираном и Индостаном (Делийский султанат, затем — империя Бабуридов) и именно Пуштунвали обеспечивала сохранность и самоидентичность нации, вынужденной переходить от одних законов к другим несколько раз нередко в течении жизни одного поколения.
Политическая активность пуштунов проявилась впервые в момент появления Бабура в Кабуле. Именно они составили костяк его армии с которой он пришел в Дели.
Благодаря тому, что пуштуны и в дальнейшем активно вливались в армии Великих Моголов, они достаточно широко расселились по всему Индостану. Часть современных народов или каст субконтинента претендует на пуштунское происхождение, при этом практически не сохранив культуру и язык. Там, где диаспоры были крупнее или имели возможность поддерживать отношения с афганской территорией, сохранились частично и заветы Пуштунвали, однако — она уже не играет приоритетную роль в их существовании. Тем не менее именно через такие диаспоры Индия традиционно старается укрепить отношения с Афганистаном.
Самостоятельные государства пуштуны начинают основывать только в 18 веке — Афганские ханства. Самым известным из них стало сильное Дурранийское, получившее впоследствии название империи, роль которого в мировой истории свелась к разделению зон влияния в центральной Азии на российскую и английскую.
Однако в психологии пуштунов именно оно занимает центральное место и именно от него они отсчитывают историю, претендуя на власть в северных и северо-западных районах Пакистана и Индии и собственно, отрицая границу по линии Дюранда.
Возвращаясь в современность, стоит отметить, что «внутренняя кухня» Пуштунвали не известна не только международникам, но и исследователям. Тем более, что многие законы интерпретируются сиюминутно исходя из потребностей конкретного пуштунского сообщества. Однако даже то небольшое количество, которое доступно для понимания и интерпретации, может помочь установлению добрососедских отношений.
Бадаль: справедливость / месть — пуштунские законы допускают кровную месть. Ради справедливости следует заметить, что для мужской половины общества. Из этого следует, что любой конфликт, любое взаимонепонимание может окончиться объявлением «бадаль». Это применимо и к международным отношениям. Нельзя сказать, что для дипломатов за неосторожное слово могут добиваться кровной мести, однако, переговорный процесс однозначно будет осложнен. Выходы есть. Кроме замены дипломата можно запустить процесс перемирия без выхода на кровную месть и они применимы. Но необходимо знать нюансы «игры». Как ни странно, при всем сложном отношении пуштунов к женщинам, особенно женщинам на публичной и международной арене, часть сложных и неоднозначных переговоров можно проводить именно «женскими руками» — помним, женщинам «бадаль» не объявляют, это недостойно пуштуна. Подобным форматом, как можно убедиться, нередко пользуются западные структуры в Афганистане и ООН. Вероятен и такой вариант, что Москве «бадаль» был вынесен еще по факту Афганской войны и все современные уступки России в Талибане воспринимают не как развитие диалога, а «растянутый выкуп за кровь», а потому — относиться к ситуации следует очень осторожно.
Змека и Нанг — защита своих земель / имущества и защита своей семьи и своей независимости, отстаивая при этом культурные и религиозные потребности. Скорее всего, все требования об инклюзивном правительстве, включении в него партийной системы, давлении иностранного социума о месте женщины будут проигнорированы Талибаном. Все это, по мнению пуштунов, является абсолютно внутренним делом их общества и при любой попытке внешнего давлению включаются механизмы «защиты». И чем жестче давление извне, тем сильнее и агрессивнее будет защищать себя пуштунское сообщество. Достичь целей в данной ситуации могут помочь не жесткие санкции, а поиск обходных путей, которые не будут восприниматься пуштунами как давление.
Хеуад — любовь и уважение к своей нации в культуре пуштунов, защита нации от любых интервентов и связанная с этим понятием Дод-пасбани — защита пуштунской культуры от распада. Именно этими понятиями Талибан оправдывает свою гегемонию власти и изгнание любого напоминания о Западе — в том числе даже минимальной западной культуры, включая и евроориентированное образование женщин (здесь правда действует еще закон Намус — защите женской чести и общий дефицит финансирования) в настоящее время. Верховная власть в Кабуле полагает, что 20-летнее американское присутствие в стране прямо способствовало уничтожению пуштунской идентичности. Таким образом, любое продвижение договоров в гуманитарном, культурном взаимодействии должно строиться на уважении и по возможности применении этих двух устоев, а это очень «тонкий лед» для современной дипломатии: ведь даже обучение пуштунок к примеру, торжокскому золотному шитью, может быть расценено как посягание на пуштунскую культуру. Возможно, на данном этапе выгоднее будет «приобретать»: не распространять свое влияние в Афганистане, а предоставлять пуштунам площадки для демонстрации своего за рубежом. Даже такой однобокий обмен приведет к сближению культур, когда сами пуштуны, уже не воспринимая как давление извне, будут стремиться вносить новые элементы в свою жизнь.
И как видим — никакого ислама в приведенных форматах нет, только традиции пуштунов. Впрочем, это не отменяет того, что понимая культурные нормы Пуштунвали стоит попробовать вести и религиозный диалог. Обычные теологи скорее всего спасуют в данной ситуации, поскольку трактование норм ислама в данном случае опирается на жесткие положения Пуштунвали и сами пуштуны, особенно Талибан, не готовы отказаться от подобной трактовки. Они вполне соответствует их курсу и внутреннему ощущению справедливости. Несколько особняком стоит ситуация с пакистанскими пуштунами, которые лояльнее относятся и к исламу в целом, и к кодексу Пуштунвали. Частично может разрядить ситуацию проведение религиозных диспутов, изначально — по вопросам, вызывающим минимальное противостояние.
Хотя ситуацию осложняет отсутствие единого «российского исламского подхода» в среде российских мусульман, но наверное, уже пришло время договориться.
Стоит упомянуть и о Лоя Джирга — аналоге национального суда. Последнее ее собрание произошло в октябре 2024 года в Хайберском районе в Хайбер-Пахтунхве, Пакистан. Исторически сложилось так, что пуштунские джирги служили платформой для решения коллективных проблем, способствуя диалогу о мире, политических реформах и правах коренных народов. В целом, уровни Джирга бывают разными, как и поводы для ее собрания. В данном случае — собрание было направлено на обсуждение прав пуштунов, единства, автономии, культуры, языка и экономических условий. Несмотря на то, что в мировом пространстве она нередко оценивалась как возможность пакистанских пуштунов присоединиться к Афганистану, это не совсем так. Большая часть пуштунов, проживающих в Пакистане, этого не хотят.
Существование в рамках Пакистана им выгоднее экономически, политически и даже религиозно — свобод намного больше, чем в государстве, контролируемом Талибаном. Однако, это не повод не требовать еще большей автономии для Хайбер-Пахтунвы, углубления и расширения изучения пушту (вместо национального урду), претендовать на большее финансирование (особенно ввиду развития туризма) и в целом — как и веками ранее — противостоять Панджабу. С другой стороны, Афганистан был бы не против не только получить «отрезанный пуштунский ломоть» — а пуштунов в Пакистане проживает больше, чем в Афганистане — но и политические, и экономические выгоды из этого. Однако выгоды, как правило, замалчиваются, а на первое место ставится как раз возвращение пакистанских пуштунов в лоно Пуштунвали, от которого они отошли весьма далеко.
Ввиду того, что Россия продвигается на Восток и начинает углублять свои отношения со странами регионов, необходимо улучшить не только продвижение идей и капиталов, но и изучение стран и народов на этом пути. Только усилиями дипломатов сделать это не удастся — нужны исследователи-востоковеды, общественные деятели, общественные дипломаты, контакты с соотечественниками — ибо это огромный пласт информации. Но информации — крайне нужной, необходимой…
Пуштуны — неоднозначная нация, которая к настоящему времени сформировалась в военное время и придерживается жестких трактовок как ислама, так и Пуштунвали, однако именно через Афганистан во многом для России лежит путь на Восток и постройка коридоров «Север-Юг». А стало быть — необходимо создание «пути понимания и доверия» между народами.
Блог Марины Бакановой