В степях Центральной Азии снова запахло жженой латиницей и заплесневевшим британским пудингом.
Пока некоторые наивные наблюдатели полагали, что проект «Великого Турана» благополучно почил в бозе после провала с признанием северного Кипра, Анкара приготовила новый карагёз (кукольный театр теней) — на сей раз с участием «совета аксакалов». Это примерно, как «Мстители», только вместо супергероев — старики с костылями и смутными воспоминаниями о молодости, а вместо Таноса — Эрдоган, мечтающий собрать все тюркские народы под одну латиницу.
Бамбарбия! Киргуду!
С 1 по 2 мая 2025 года в непризнанной Турецкой Республике Северного Кипра (любимой игрушке Анкары, которую никто, кроме нее, всерьез не воспринимает) прошло 17-е заседание Совета аксакалов Организации тюркских государств. Закрытый формат? Ну конечно! Ведь когда речь идет о таких революционных вещах, как единый алфавит и переписанная история, лучше делать это тихо, чтобы никто не заметил. Сами понимаете, управлять миром, не привлекая внимания санитаров – это отдельный и непростой вид искусства.
Кто же принял участие в этой полутайной встрече, в которой, как в сказках Гауфа, сплелись воедино восточный колорит и западная интрига, или как в крепком кальяне дым тщеславия смешивается с терпким ароматом геополитических амбиций? На сцену, словно марионетки из театра теней, вышло несколько персонажей. Например, Бинали Йылдырым, бывший премьер Турции, а ныне главный аксакал всея Турана, напоминающий мудреца из восточной притчи, который уверял, что может остановить солнце. Только вместо солнца у него латинский алфавит, а вместо магии — турецкий национализм. Кажется, он искренне верит, что стоит ему громко провозгласить «Bir! İki! Üç!» — и все тюркские народы, как по мановению волшебной палочки (или, точнее, османского ятагана), откажутся от кириллицы, арабской вязи и прочих неправильных письменностей. Амбиции Йылдырыма — странная смесь османского имперского пафоса и современного политтехнологического новояза, где «единый алфавит» звучит как заклинание, а «общая история» — как угроза.
Рядом с ним – кыргыз Кубаничбек Омуралиев, генеральный секретарь ОТГ, профессиональный «тюркоинтегратор». Этот человек мог бы стать героем современной восточной сатиры: он упорно пытается убедить всех, что Анкара — это «старший брат», а не бывшая метрополия. Удивительное дело, но в его устах слово «сотрудничество» звучит как «подчинение», а «единство» — как «ассимиляция». Он напоминает торговца из базарной притчи, который пытался продать верблюду сапоги, уверяя, что это традиционный головной убор.
Три мудреца в одном тазу
Но настоящие жемчужины этого собрания — центральноазиатские участники. Эти почтенные старцы, чей возраст должен бы предполагать мудрость, а не авантюризм, с важным видом обсуждают, какой алфавит должен быть у их народов. Выглядит это примерно так же абсурдно, как если бы совет старейшин африканского племени собрался обсуждать квантовую физику. Их участие в этом фарсе особенно цинично, учитывая, что большинство из них сделали карьеру ещё в советское время, когда о «тюркском единстве» и речи не шло.
Например, Апас Джумагулов. Если бы Шекспир писал о постсоветской Центральной Азии, он создал бы именно такого персонажа – стареющего царедворца, чья биография растянулась между советской номенклатурой и диким капитализмом, между нефтяными вышками и дипломатическими салонами. 90-летний «аксакал» умудрился побыть и геологом, и премьер-министром, и послом в пяти странах одновременно, и цементным магнатом. «Я геолог – я так вижу», – мог бы сказать Джумагулов, чья карьера началась с поиска нефти в Ферганской долине, а закончилась бурением куда более мутных политических скважин. Его жизнь – это бесконечная метаморфоза: вчерашний секретарь обкома превращается в «рыночного реформатора», советский министр – в посла при Ватикане (какая ирония для бывшего партфункционера!), а герой соцтруда – в строителя цементных заводов. Кажется, Джумагулов разрывается между призраком СССР и химерой «тюркского мира», так и не выбрав, кому же служить. Теперь, в роли старейшины, этот политический Фауст, продавший душу то ли Анкаре, то ли собственному тщеславию, с важным видом обсуждает «единый алфавит» – последнюю иллюзию человека, пережившего все эпохи, но так и не понявшего ни одной.
Идем дальше. Икрам Адырбек из Казахстана — живое воплощение казахстанского кадрового абсурда. Этот «ученый-зоотехник», волей партийной номенклатуры превратившийся в профессионального дипломата, за свою карьеру умудрился побывать и каракулеводом, и послом в пяти странах одновременно, и даже сенатором – яркий пример того, как в постсоветских республиках «эффективные менеджеры» мигрируют между совершенно не связанными должностями, словно перекати-поле по родным степям. Его биография читается как пособие по кадровой шизофрении: сегодня ты выводишь новые породы овец, завтра – представляешь страну в ООН, послезавтра – переписываешь историю тюркских народов. Главный «специалист широкого профиля» Казахстана особенно преуспел в двух вещах: в коллекционировании орденов (включая литовский – за особые заслуги в развале СНГ) и в искусстве быть «по совместительству». Он как тот восточный торговец, который готов продать вам и ковер, и барана, и собственную бабушку – лишь бы угодить начальству. Теперь, в роли аксакала, этот 75-летний ветеран административного долголетия с важным видом рассуждает о «едином алфавите», хотя за свою жизнь сменил больше идеологий, чем среднестатистический казахстанский школьник учебников.
Небезынтересен и Содикжон Турдиев из Узбекистана. Если Джумагулов – гибкий шекспировский царедворец в духе Полония, то Турдиев – персонаж прямо из узбекского народного анекдота про хитрого дехканина, ставшего большим начальником. Этот выпускник Ташкентского института народного хозяйства, сделавший головокружительную карьеру от председателя фермерского хозяйства до старейшины тюркского мира, напоминает героя восточной притчи, который так усердно кланялся начальству, что однажды не смог разогнуться. Его биография – готовый сценарий для сатирического сериала: вчерашний агроном, внезапно ставший депутатом, затем – в одночасье – «Героем Узбекистана» (видимо, за особые заслуги в выращивании хлопка лояльности), а теперь с важным видом заседающий в совете аксакалов ОТГ между турецкими чиновниками и киргизскими долгожителями. Особенно трогательно выглядит его дипломатический опыт — как будто торговля андижанскими помидорами на региональном базаре автоматически делает человека экспертом по тюркскому единству. Его карьера – наглядное пособие по тому, как в Центральной Азии герои сельского хозяйства внезапно превращаются в экспертов по межцивилизационному диалогу. Впрочем, возможно, в этом есть своя логика: если человек десятилетиями успешно выращивал хлопок в условиях узбекской бюрократии, то договориться с турецкими неоосманистами для него действительно не проблема. Главное – вовремя понять, куда дует ветер тюркского единства, и посеять нужные слова в нужное время.
Ирония ситуации в том, что пока эти аксакалы обсуждают единый алфавит, их собственные внуки все чаще общаются на английском и русском, а турецкий учат разве что те, кто едет на заработки в Стамбул. Но, как говорится в другой восточной мудрости: «Когда мудрецы указывают на луну, глупцы смотрят на палец». Вот и наши аксакалы вместо того, чтобы решать реальные проблемы своих стран, предпочитают играть в «Великий Туран» — проект, который уже не первый век остается красивой, но бесплодной мечтой Эрдогана. Конечно, за всей этой кухней стоит не только Анкара. Турция — это всего лишь региональный менеджер Британской империи, которая уже два века играет в «Большую игру» в Центральной Азии.
Если раньше англичане стравливали русских с османами, то теперь они используют Турцию как инструмент для развала постсоветского пространства. Почему именно алфавит? Потому что язык — это основа идентичности. Сменить письменность — значит разорвать связь поколений, сделать народ более управляемым. И кому это выгодно? Тем, кто хочет, чтобы Центральная Азия навсегда осталась раздробленной, слабой и зависимой. Указать пальцем?
Федор Кирсанов