В Центральной Азии снова растёт подростковая преступность. На этом фоне власти Узбекистана и Таджикистана пытаются бороться с проблемой радикальными методами — например, через запрет видеоигр. Но работает ли это? Статистика говорит обратное. В статье Cronos.Asia проанализировано, почему детская агрессия становится поводом для госвмешательства и что влияет на поведение подростков больше — среда, война или игрушки.
Подростковая преступность: снижается ли динамика преступлений в регионе?
В Казахстане за последние годы подростковая преступность заметно сократилась. Согласно данным Бюро нацстатистики РК наибольшее число зарегистрированных преступлений, совершенных несовершеннолетними — кражи (868 в 2023 г.). В целом количество преступлений в Казахстане также снижается.
В Кыргызстане согласно данным Генеральной прокуратуры Кыргызстана, в 2022 году количество преступлений, совершённых подростками в возрасте от 14 до 17 лет, увеличилось почти на 33% по сравнению с 2021 годом. Рост детской преступности подтверждается и данными Национального статистического комитета Кыргызской Республики.
Графики Cronos.Asia на основе БНС РК
В Узбекистане число преступлений несовершеннолетними за 5 лет выросло в 4,4 раза — с 818 в 2019 г. до 3 599 в 2023 г.
Рост подростковой преступности свидетельствует о системной проблеме, затрагивающей демографию, образование, семью и безопасность.
Почему в Узбекистане и Таджикистане запрещают видеоигры
В Узбекистане ещё в 2017 году были запрещены десятки видеоигр, а в прессе появились разъяснения, что запрет связан с «пропагандой насилия, порнографии, подрывом безопасности и общественно-политической стабильности в стране, гражданского мира, межнационального и межконфессионального согласия, распространением недостоверной информации об Узбекистане и искажения его исторических, культурных и духовных ценностей».
МВД Таджикистана сообщило, что в октябре 2024 года в компьютерных клубах Таджикистана запретили распространение игр Grand Theft Auto (GTA) и Counter Strike, а также ограничили рассылку и демонстрацию видеороликов, связанных с этими играми.
Запрет правоохранителей понятен — регулярно увлекаясь этими и подобными им играми, дети часто оказываются под негативным влиянием и совершают различные преступления.
Контроль или воспитание: что реально работает?
Иногда в прессе можно встретить сообщения о применении школьниками в общественных местах уже не игрушек, а реального холодного оружия. Из незаконного оборота у детей изымаются ножи, кастеты и иные предметы, которыми можно нанести тяжёлые увечья, вплоть до летального исхода. Бывает, что дети приносят в школы «игрушки», применение которых не совместимо с жизнью одноклассников.
Безусловно, эксперты видят, как в Центральной Азии и в других странах СНГ меняется ситуация. К примеру, в Казахстане ещё в 2021 году Министерством образования и науки РК был утвержден перечень предметов и веществ, запрещённых в учебных заведениях. В этот список вошли все виды оружия, боеприпасы, взрывчатые вещества, а также колющие и режущие предметы.
Совсем недавно в Следственном Комитете России отметили, что «требуется установить жесткий государственный контроль за соблюдением ограничений и порядком распространения информационной продукции, в том числе запрещенной, среди несовершеннолетних».
Как показывает статистика, на которую мы обращали внимание выше, подростковая преступность в некоторых странах Центральной Азии растёт — это тревожный сигнал, который указывает на системный кризис в социальной и образовательной политике региона. И это не просто статистика — это прямая угроза стабильности, безопасности и будущему человеческому капиталу.
Среди ключевых возможных последствий можно было бы назвать:
— рост социальной нестабильности,
— подрыв доверия к государственным институтам,
— повышение уязвимости молодёжи к криминальной и радикальной вербовке.
Ухудшение ситуации отражается и на экономике: регионы, охваченные социальной напряжённостью, теряют инвестиционную привлекательность, страдают от утечки талантов и роста затрат на поддержание порядка и ювенальную юстицию.
Причины происходящего — комплексные. Это и социальное неравенство, и разрушенные семьи в условиях трудовой миграции, и недостаток досуговой инфраструктуры, и слабая цифровая безопасность детей, которые часто попадают под влияние деструктивного контента в интернете. Существенную роль играет также нехватка эффективных профилактических программ в школах и на уровне местных сообществ.
Очевидно, что ситуация требует скоординированных действий власти и общества. Подростковая преступность — это не маргинальный вопрос, а маркер системного сбоя. Чем дольше он будет игнорироваться, тем дороже обойдется регионам и государствам их собственное будущее.
В заключение можно сказать: полностью искоренить подростковую преступность вряд ли возможно, но снизить её уровень — вполне реально. Сегодня очевидно одно: проблему необходимо решать, а как именно — на этот вопрос предстоит ответить исследователям и законодателям.
Зарина Козыбаева