Бывший государственный аналитик, а ныне руководитель проекта «Центральная Евразия» Владимир Парамонов, фрагмент интервью которого мы выложили на сайт 26 ноября, решил специально для нашего издания разъяснить свою позицию по проблемам интеграции государств Центральной Азии и внешней политики Узбекистана.
— Владимир Владимирович, не столь давно вы дали интервью, фрагмент из которого перепечатало и наше издание. Поднятая вами тема искусственной дезинтеграции бывших среднеазиатских республик СССР лично мне показалась крайне актуальной. Когда читаешь иные материалы о событиях в Таджикистане, Кыргызстане, размещенные в СМИ Узбекистана, включая электронные, ловишь себя на мысли, что это попытки формирования в умах, не отягощенных интеллектом и образованием, некоего образа врага. С недавних пор исключение сделано для Туркменистана и Казахстана, хотя я помню времена, когда в газетах Узбекистана об этих странах-соседях можно было упоминать либо в негативном контексте, либо не упоминать вообще. Я помню, как в день подписания Договора о вечной дружбе между Узбекистаном и Казахстаном в Ташкенте цензура вымарала в моем газетном тексте, не имеющем отношения к договору, само слово Казахстан. Помню, как посол Туркменистана в Узбекистане, регулярно приглашавший местных журналистов на пресс-конференции, затем с удивлением обнаруживал, что в местных газетах о встрече ни слова. Именно поэтому ваш тезис, согласно которому «Мы добьем себя сами», мне и показался актуальным. Вы сказали «мы», значит, подразумевали и политику Узбекистана…
Во-первых, спасибо Интернет-изданию UzMetronom.com за предоставление мне площадки для прямых ответов, с Вашей стороны это честно. Во-вторых, я протестую против заголовка «Узбекистан добьёт себя сам», который Ваше издание дало к цитате из моего интервью казахстанской газете «Свободы Слова» (№ 44 (290). 25.11.2010. «У нас цель одна — добить самих себя». Аналитик из Узбекистана о проблемах Центральной Азии. С Владимиром Парамоновым беседовала Жулдыз Алматбаева). Заголовок фактически передергивает самый главный посыл моего интервью — мы виноваты — мы все, все страны региона Центральной Азии и Россия — в том, что вокруг происходит. И какой-то одной страны виноватой в этом нет, но бездействие или противодействие каждой из стран столь нужной интеграции региона, вносит свою лепту.
Попробую это объяснить на простом примере. Вот идет собрание махалли. И встает живущий в махалле русский Владимир и говорит: «Если мы и дальше будем обвинять соседей в нашей махалле в нехватке воды, тайком воровать электричество из проходящей мимо линии электропередачи, сражаться за воду не на жизнь, а на смерть, то сами себя все добьем. И это касается всех, и моей семьи, и семьи Кыргызбаевых, и семьи Казакпаевых, и семьи Узбековых. Нам надо вернуть ту дружбу, которая уходит в прошлое, но когда-то раньше была настоящей. И воду, и электричество потреблять согласованно, и школу подремонтировать, и медпункт снабдить, сбросившись всем миром». А наутро в районной газете выходит яркий заголовок «Семья Узбековых добьёт себя сама!».
У меня — как аналитика — есть определенная репутация в аналитическом и экспертном сообществе в России, в Казахстане, в Киргизии, в Таджикистане, да и на Западе, и в Азии. Но я всегда был и остаюсь сейчас патриотом той страны, гражданином которой являюсь, страны, в которой живу и работаю, патриотом Узбекистана. Мою Родину — СССР у меня отняли. И только в Узбекистане я смог стать тем, кем стал — экспертом, аналитиком, ученым, проработав более 10 лет в госструктурах, и имея уникальный шанс принимать участие и в процессе формирования внешней политики. И именно в Узбекистане я могу работать наиболее свободно и независимо, комфортно, писать правду, пытаться менять себя и мир к лучшему … И платить за это «черной неблагодарностью» считаю нечестным.
Касательно же цензуры или самоцензуры в медиа сообществе, то думаю, это больше проявление во внутриполитическом пространстве реальной внешнеполитической ситуации. Массовые драки киргизов и таджиков из-за воды на границе Баткенской и Согдийской областей, противостояние Узбекистана и Таджикистана по вопросу гидроэнергетики, территориальные споры и регулярные барьеры для товаров и людей, возникающие на наших границах, сложнейшие ситуации в анклавах с иной государственной суверенностью… — можно еще немало назвать достаточно жестких спорных тем. Но гораздо сложнее назвать дело, которое страны Центральной Азии взяли бы и сделали быстро, удачно, вместе, рука об руку. Но именно на эти вопросы мне представляется нужным нацеливать людей и страны.
— В вашем интервью есть такой фрагмент: «Мы все дружим во многом благодаря советскому наследию, которое уже уходит в историю. Кто завтра вспомнит о дружбе народов? Уже сейчас все чаще слышатся националистические голоса. Так к чему и куда мы идем? К войне? К хаосу? Почему все это мало кто понимает и еще меньше тех, кто пытается это предотвратить? Да и вообще — пытается ли кто-нибудь это предотвратить?» Почему, на ваш взгляд, национальные лидеры Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана (перечисляю страны в алфавитном порядке), определяющие внешнюю политику своих государств, явно не склонны не только к консолидации, но и к продуктивному диалогу? Такой пример: на днях в Ташкенте прошла так называемая международная конференция по трансграничным рекам. На нее пригласили непонятных экспертов из Европы и США и даже Южной Кореи, но не позвали киргизских, таджикских, туркменских и казахских экспертов. Не думаю, что это случайность. Не в этой ли плоскости надо искать ответы на поставленные вами вопросы, к чему и куда мы идем? Или я не прав?
Соглашусь с Вами целиком. Но ответить на вопрос «почему» невозможно в двух словах. Этому посвящают отдельные статьи и книги. На моем сайте, «Центральная Евразия», www.ceasia.ru я лишь пытаюсь отвечать на подобного рода вопросы развернуто, с аргументами, критикой и предложениями. Причем на такие вопросы можно отвечать только если приблизиться к понимаю крайне сложного контекста процессов в Центральной Азии и вокруг, каждого государства в отдельности. Есть ли у нас такие аналитики или аналитические команды? Поэтому вопрос «почему» легче задать, чем ответить. Но это вовсе не обозначает, что такие вопросы не нужно задавать.
По приведенному Вами примеру. Это и показатель реальной нацеленности того или иного мероприятия: на реальное решение проблемы или некое обсуждение правоты своей позиции. Тем не менее, молодцы, что провели пусть и в таком формате. Мне представляется, что это значительный шаг вперед. Но, безусловно, нужно было пригласить, в первую очередь экспертов из самого региона, да и из России.
Более того, в странах Центральной Азии, не только в Узбекистане, зачастую переоценивают роль международных экспертов. Это приводит и к неверным экспертным рекомендациям и, соответственно, государства планируют свои действия с опорой на неубедительные, порой небезопасные рекомендации, «продвинутые» из-за рубежа. Вот скажем, в чем может быть причина малой эффективности деятельности Межгосударственной координационной комиссии (МКВК) в вопросе водопотребления? Ответы могут быть разные, но я назову решающую, на мой взгляд, причину. Пока в регионе нет реальной интеграции, любые рекомендации международных экспертиз будут игнорироваться или восприниматься болезненно. Скажем, понятна особая роль Токтогульского водохранилища, расположенного в Кыргызстане, на весь ритм водопотребления в бассейне Сыр-Дарьи. И международные эксперты постоянно пишут для Кыргызской Республики соответствующие рекомендации по регулированию летнего и зимнего водосбросов. Но ведь кыргызская экономика не может не потреблять электричество, а Токтогульская ГЭС — крупнейший производитель электроэнергии в стране, причем энергии весьма дешевой по сравнению с другими видами генерации. Аналогична ситуация с противостоянием узбекских и таджикских экспертов по вопросу строительства Рогунской ГЭС. Между тем, раньше, в советское время все подобные спорные коллизии регулировались в «Уточненных схемах комплексного использования и охраны водных ресурсов (КИОВР) бассейнов рек Сырдарьи и Амударьи». Так вот — не будет интеграции, — не будет ничего подобного реально эффективного сейчас.
Нам нужно чаще проводить совместные экспертные мероприятия, куда приглашать ученых и специалистов из стран региона и из России, где остались ведущие советские НИИ и Институты РАН, работавшие по всем направлениям жизни региона. Я сейчас вижу лишь три страны, которые реально прилагают хоть какие то усилия, зачастую с некоторым ущербом для национальных экономик, к реальной интеграции. Я имею в виду Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана. Это позитивный и важный шаг, хотя и малопроработанный на аналитическом уровне и на уровне работы с населением. Но в целом же в нашем регионе пока нет мощного и объединяющего проекта. А он нужен, нам нужна интеграция. Жизненно нужна. Мне представляется, что в Узбекистане есть понимание этого, просто у нас не согласны методами реализации интеграции.
— И последний вопрос — прямой. Считаете ли вы, что внешняя политика Узбекистана, формируемая президентом страны, кардинально отличается от аналогичной политики соседей по региону и направлена на политическую и экономическую интеграцию, а не на конфронтацию с соседями? Если — да, попробуйте меня в этом убедить.
Говоря предельно честно, думаю, что отличается очень многим. Но это понимаешь только, когда видишь ситуацию шире. В условиях разобщенности стран региона, ориентации моделей многих из них на на неолиберальные ценности и олигархические интересы, сырьевое развитие, а также в целом в условиях исторически неправильной политики самой России, особенно в период президента Б.Ельцина, а в какой то степени даже и Д.Медведева, нарастания негативного давления на Центральную Азию извне, политика Узбекистана — это наиболее долгосрочная политика. Да, я так считаю. Да, я в этом уверен. Да, моя уверенность базируется и подкрепляется многолетней аналитической работой по другим странам и вопросам их политики, интеграции. Да, другого выхода, считаю, у Узбекистана пока нет. Да, это выбор из двух зол. Но выбор меньшего из двух зол и называется грамотной политикой. Разве не так? Или Узбекистану надо пожертвовать собой, чтобы минимизировать большие ошибки и просчеты других?
Более того, вовсе не Узбекистан виноват в том, что распался Советский Союз, что все стали «тянуть одеяло на себя». И я прекрасно помню то время, когда Узбекистан прилагал максимум усилий к тому чтобы сохранить то же единое экономическое пространство с Россией и другими постсоветскими странами. Но ведь не дали же! А кто и как поддержал Узбекистан с половиной населения региона, раздутой социальной сферой, когда был дестабилизирован Таджикистан, когда талибы вышли к нашим границам? И существует очень и очень много таких прямых и неудобных вопросов, которые, кстати, я часто адресую нашим друзьям и партнерам из других стран СНГ, когда они начинают делать «глубокие» выводы по политике Узбекистана.
Многое, очень многое толкает Узбекистан к проведению той политики, которую он проводит. Узбекистан и так, на мой взгляд, сделал и делает много для региональной стабильности. Вероятно, больше всех остальных. Это неоспоримый факт. Но мое твердое убеждение, что более позитивный контекст процессов в Центральной Азии, в первую очередь зависит от России, как системообразующего фактора, как исторической наследницы СССР. И нам всем надо дружить с Россией, пытаться изменить ее к лучшему, изменить ее восприятие Центральной Азии и своего места в истории.
Нацелена ли внешняя политика Узбекистана на «политическую и экономическую интеграцию»? А вот это для меня сложный вопрос, на который нет однозначного ответа. С одной стороны, да, ранее попытки предпринимались. Этого нельзя забывать. То есть, ранее внешняя политика подразумевала и это направление. Что сейчас происходит, трудно сказать. Да, участвуем в неких интеграционных схемах. Но и сами эти схемы не эффективны и их нельзя назвать реально интеграционными.
Думаю, что Узбекистан смог бы предложить свое видение интеграции или, по крайней мере, более четко обозначить свою позицию по конкретным формам конкретной интеграции вплоть до создания наднациональных структур. Это было очень и очень правильно, своевременно. Но вот почему Узбекистан этого не делает, для меня тоже остается загадкой.
Что же касается Вашего вопроса о нацеленности или ненацеленности политики Узбекистана на конфронтацию, то мне представляется, что наша политика явно не нацелена на это. Она нацелена на защиту интересов большей части населения региона, на сохранение стабильности. Это явно не конфронтация.
И в завершении, если Вам вдруг показалось, что я согласен абсолютно со всем, что происходит в Узбекистане, то это далеко не так … Просто как бывший государственный аналитик я привык говорить об этом напрямую, а не публично. Также считаю неправильным «выносить мусор из избы», «плевать в колодец, из которого пьешь воду», а, тем более, претендовать на то, что лучше понимаешь интересы Узбекистана, чем те люди, в том числе титульной нации, которые сегодня принимают участие в формировании политики. Это некие принципы моей профессиональной жизни и моих отношений с Узбекистаном …
Большое спасибо, Владимир Владимирович, за разъяснение своей позиции и предложение дать нашему изданию эксклюзивное интервью.