Веерное подключение к «финиковым» революциям ряда арабских стран вызвало не только обоснованную тревогу и искреннее сожаление в связи с гибелью мирных граждан, но и различные комментарии, которые, во-первых, выходят далеко за рамки этой новомодной темы, а во-вторых, представляются не вполне логичными и корректными.
Можно понять «кухонный» интерес по поводу того, кто следующий после Туниса, Египта и Ливии. Можно не удивляться традиционно безапелляционной и агрессивной риторике В.Жириновского, который без тени смущения и сомнения указал на место следующей «революции» Среднюю Азию и Узбекистан, в частности. Однако мнения, высказываемые такими глубоко уважаемыми многими, как известный знаток российской истории и блестящий полемист С.Кургинян, вызывают как минимум разочарование.
Казалось бы, ученые мужи, близкие к властным структурам России, должны выстраивать свои выводы и оценки на основе хоть каких то системных обобщений и аргументов. Но их не видно и даже не слышно, только эмоции. Формальная логика, которой следуют сторонники революционных перемен на постсоветском Востоке, настолько очевидна, насколько и примитивна.
Отрицать проблемные тенденции в странах Центральноазиатского (ЦА) региона по меньшей мере наивно. Но это хорошо знают и местные власти, в частности и руководство Узбекистана. Есть ли в странах ЦА деформации в социальном расслоении общества по материальному признаку? Есть, но в той же России они на порядок выше. Есть ли в ЦА тревожные сигналы, связанные с противоречиями по региональному, этническому или конфессиональному признаку? Есть, но опять же они не идут ни в какое сравнение с тем, что приходится ежедневно слышать о ситуации в России.
Безусловно, что эти проблемы существуют в любой стране, однако это еще далеко не повод, чтобы на фоне арабских событий проводить некоторые аналогии с намеками на революционную ситуацию в странах Центральной Азии. Для любого непредвзятого зарубежного наблюдателя, в случае его искреннего желания понять ЦА регион, станет очевидным, что социальная среда, менталитет населения и в целом общественно-политические и экономические условия в странах нашего региона, особенно в Узбекистане, резко отличаются от тех, что стали мотивом к революционным взрывам в некоторых арабских странах.
Позволю предложить лишь некоторые аргументы на примере Узбекистана, из которых можно констатировать, что:
(1) «советское прошлое» не исчезло бесследно и у значительной части населения закрепился светский образ мышления и жизни;
(2) отсутствует организационно оформленная инфраструктура оппозиции;
(3) подавляющая часть населения ориентирована не на политическую борьбу, а на решение своих повседневных бытовых и личных вопросов, образно выражаясь, народ ищет и находит хлеб, а не войну;
(4) в отличие от стран Арабского Востока местная «продвинутая» молодежь использует современные технические средства (Интернет, мобильную связь и др.) главным образом для личных бизнес и иных интересов;
(5) в целом, несмотря на объективные издержки, молодежная политика руководства Узбекистана дает свои результаты и позволяет удерживать подавляющую часть молодежи, особенно в Ташкенте и других крупных центрах, от следования псевдореволюционным лозунгам;
(6) официальное духовенство достаточно эффективно взаимодействует с государственными структурами;
(7) процент населения «за чертой бедности» по западным стандартам (менее 2 долларов в день) значительно ниже, чем в охваченных революциями арабских странах (к примеру, уборщица в обычном кафе Ташкента зарабатывает не меньше 10 долларов в день);
(8) руководство Узбекистана достаточно эффективно проводит политику, нацеленную на удержание баланса интересов между региональными и клановыми лидерами и «авторитетами», не допуская ни ущемления, ни доминирования их позиций.
Наконец, важным фактором является то, что по различным причинам практически никто из внешних сил не заинтересован в дестабилизации обстановки в ЦА регионе, особенно в Узбекистане.
Во всяком случае, в отличие от некоторых публичных лиц в России, никто ни на Западе, ни на Востоке не рискует проводить какие-то абстрактные аналогии между арабскими кризисами и ситуацией в том же Узбекистане. Сторонников такой позиции предостаточно и в Москве. Стоит лишь упомянуть взвешенную оценку «арабских революций» и их возможного влияния на постсоветское пространство, сделанную Е.М.Примаковым.
В этой связи возникает закономерный вопрос, что является причиной скороспелых прогнозов, которые больше напоминают некий приговор? Либо те, кто с легкостью предрекают революции Узбекистану и другим странам региона, не то чтобы не знают, но даже не осознают, что не знают наш регион. Либо, это основанный на непонятных амбициях некий заказ, что было бы особенно печально. Тем не менее, сохраняется уверенность, что это не характерно в целом для позиции России, руководство которой понимает всю пагубность для себя любых попыток «взорвать» ЦА регион.
Рафик Сайфулин.
Политолог, Узбекистан