В середине июля в Джидде прошло первое заседание в формате «Центральная Азия – Совет сотрудничества арабских государств Залива». По мнению директора Центра исследовательских инициатив Ma’no Бахтиёра Эргашева, появление нового формата отражает объективную реальность, когда мусульманские страны перестают быть марионетками в руках Израиля, США и англосаксов и начинают вести собственную политику, которая направлена на объединение потенциала исламских стран.
При этом эксперт считает, что Саудовская Аравия всегда хотела быть лидером по крайней мере в суннитской части исламского мира, однако у этой страны и в целом у арабского мира сейчас нет потенциала для формирования глобального центра силы.
– Недавно прошел первый саммит глав государств Центральной Азии и Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. На ваш взгляд, насколько жизнеспособен этот формат? В чем причины его появления?
– Очень трудно в начале пути говорить о будущей эффективности или неэффективности этого формата. Надо ждать и работать над тем, чтобы наполнять этот формат практическими вещами.
Этот формат интересен уже тем, что он создает новые транспортно-логистические возможности для стран Центральной Азии. Поскольку они не имеют прямого выхода к морским портам, транспортно-коммуникационные проекты и партнерство – очень важный вопрос. Поэтому это первое и, наверное, одно из ключевых направлений сотрудничества между странами Центральной Азии и Персидского залива.
Кроме того, Персидский залив – это очень хороший рынок сбыта. Там есть спрос, и он платежеспособный. Есть информация о том, что Казахстан довольно активно развивает проекты по поставке продовольственной продукции в страны Персидского залива. Казахская мука и зерно сейчас являются одним из приоритетных направлений сотрудничества между странами Персидского залива и Казахстаном.
Данные по внешнеторговому обороту Узбекистана за первые полгода 2023 года показывают, что только Объединенные Арабские Эмираты занимают девятое место в этом списке. То есть только одна из стран Персидского залива входит в первую десятку основных внешних торговых партнеров Узбекистана. Это меньше, чем Таджикистан, Кыргызстан, я не говорю уже про Казахстан, Россию и Китай. На нынешнем уровне сотрудничество между странами Персидского залива и Центральной Азией по большому счету только начинает раскручиваться. Надеюсь, мы сможем выйти на серьезные цифры в будущем.
Несомненно, страны Персидского залива сейчас являются одними из наиболее деятельных инвесторов в мире. У них есть большие средства, аккумулированные в крупных государственных и частных фондах. И одним из направлений приложения сил этих фондов может стать Центральная Азия, которая развивается и которой нужны инвестиции.
Поэтому одним из серьезных направлений сотрудничества, я уверен, станет увеличение инвестиционной активности стран Персидского залива в Центральной Азии. Недавно приезжал в Центральную Азию эмир Катара. А катарские фонды очень богатые, у них есть что предложить в качестве инвестиций. Правда, это во многом будет односторонний инвестиционный поток оттуда в Центральную Азию, но на первоначальном этапе это вполне приемлемо.
Что может этому мешать? Конечно же, то, что страны Персидского залива не могут предложить какие-то серьезные собственные технологические решения, которые позволяли бы создавать совместные производства в высокотехнологичных отраслях. Этим не могут похвастаться и страны Центральной Азии, которым в этом направлении также пока нечего предложить миру. И это, наверное, то, что будет снижать эффективность сотрудничества.
С этим ничего не поделаешь. Но для этого есть другие страны – Китай, Иран, Россия. Значит, будет специализация по странам-партнерам: с кем-то будем сотрудничать для того, чтобы получать технологии, с кем-то – чтобы получать инвестиции. Есть очевидные преимущества и перспективные направления сотрудничества, есть определенные проблемы – всегда есть плюсы и минусы, и это вполне приемлемо.
– Организация подобного саммита – это попытка Саудовской Аравии или ОАЭ выстраивать некое единство в исламском мире с собой во главе или заявка на появление нового глобального центра силы?
– Конечно же, Саудовская Аравия всегда хотела быть лидером по крайней мере в суннитской части исламского мира. Но я отношу себя к той когорте экспертов, которые не принимают такие теории заговора о том, что скоро Саудовская Аравия станет лидером и начнет формировать свой центр силы.
Нет у арабского мира потенциала для формирования глобального центра силы. Есть деньги, но нет технологий, нет достаточно развитий фундаментальной и прикладной науки, нет просто достаточного населения для реализации таких амбициозных проектов.
К тому же, внутри арабских стран очень много противоречий между собой. Египет, например, никогда не пойдет на то, чтобы создавать возможности для Саудовской Аравии быть лидером исламского мира. А если брать шире, то там еще есть Иран, Пакистан, 300-миллионная Индонезия. Поэтому все это – всего лишь фантазии или желание некоторых экспертов поймать хайп.
– Какие выгоды, перспективы и возможные проблемы, на ваш взгляд, просматриваются для Узбекистана в этом формате? Осложнит ли это, например, взаимоотношения с Ираном и Турцией?
– Узбекистан реализует политику экспортоориентированного развития в рамках формирования открытой экономики с диверсифицированным экспортом. Это стратегические цели страны в экономической сфере, но все это возможно только, если будут инвестиции. Поэтому любые игроки, которые могут предложить инвестиции, важны и интересны Узбекистану. Наша страна работает и будет работать с ними, и это абсолютно правильная позиция. Если арабские страны могут стать одним из источников инвестиций, то почему бы с ними не работать?
Сотрудничество с Ираном по большому счету только начинается. При этом улучшения отношений между Узбекистаном и Ираном идет на фоне улучшения отношений между арабскими странами и, в частности, Саудовской Аравией и Ираном. Наконец-то, мусульманские страны перестают быть марионетками в руках Израиля, Соединенных Штатов, англосаксов в целом и начинают вести собственную политику, которая направлена на то, чтобы объединять потенциал исламских стран, а не грызться им на потеху.
Поэтому, я не думаю, что развитие отношений со странами Персидского залива принесет какие-то проблемы в процессе развития торгово-экономических связей с Ираном. Иран не может дать то количество инвестиций, которые могут дать арабские страны. Но зато у него есть готовые технологические решения, которые он может предложить Узбекистану. А этого нет у арабских стран. То есть это взаимодополняемые вещи, по которым можно и нужно работать и развиваться.
Свои конкурентные преимущества и недостатки есть и у Турции. Турция сама является страной, которая сотрудничает со странами Персидского залива и, как и Узбекистан, заинтересована в получении их инвестиций.
Турция ведет свою политику. Обратите внимание: Турция занимает третье место в списке стран по количеству совместных предприятий и предприятий с турецким капиталом в Узбекистане. При этом большая часть сотрудничества между нашими странами идет в режиме «купи-продай». Свыше 90% всех узбекско-турецких предприятий, которые созданы за последние несколько лет, ориентированы на сферу торговли и услуг, строительный бизнес. Турция тоже пока не предложила Узбекистану серьезных высокотехнологичных проектов. Поэтому Турция не может на что-то претендовать или повлиять. У нее свои интересы в Узбекистане, вполне понятные и никак не пересекающиеся с интересами арабских стран.
– В последнее время в Узбекистане появилось достаточно сильное лобби арабских компаний, которые активно проталкивают проекты в сфере зеленой энергетики, будущее которых несколько сомнительно. На ваш взгляд, с чем связана активизация присутствия стран Персидского залива в Узбекистане?
– Если не брать в расчет сильно попахивающие душком теорий заговора разговоры о якобы титанических усилиях арабских стран по созданию всемирного исламского халифата и финансировании в этих целях экстремистских террористических организаций, то понятно, что инвесторы из этих государств заинтересованы в прагматичном сотрудничестве, инвестировании в те или иные проекты, которые им экономически выгодны.
Это, например, производство органической сельхозпродукции в Узбекистане с дальнейшим ее экспортом в арабские страны. По некоторым таким проектам я консультировал лично ряд компаний. Я также знаю, что есть несколько проектов в сфере производства строительных материалов. Арабский бизнес хотел бы вкладывать свои инвестиции и строить здесь предприятия в сфере переработки сельхозпродукции.
Есть сферы, которые представляют для арабов большой интерес в Узбекистане. В нашей стране есть условия для того, чтобы развивать производство и потом экспортировать продукцию, есть определенный сырьевой и кадровый потенциал в ряде сфер. И почему бы им здесь не работать?
На самом деле это прагматичный экономический интерес, и это очень хорошо. Плохо, когда какие-то бизнес-проекты реализуются на политической основе. Они зачастую неудачны. Поэтому я бы не стал под этим искать глубокие геополитические и идеологические соображения. Нам нужны их инвестиции для того, чтобы развивалась промышленность и глубокая переработка сырья. Им нужна продукция, которую можно продавать и получать прибыль на свои вложения. Это сотрудничество выгодно обеим сторонам.
Да, в нашей стране сейчас сформировано сильное лобби, которое продвигает интересы арабских предпринимателей, в частности, в сфере энергетики. При этом они инвестируют не только в сферу строительства ветровых и солнечных электростанций, но также строят новые ТЭС на газе. Это неплохо, на самом деле.
Плохо то, что все это делается в закрытом режиме по принципу побыстрее построить и сдать. При этом долгосрочные эффекты от ВИЭ недостаточно представлены обществу. Потому что там есть не только плюсы, о которых любят говорить сторонники и лоббисты этих компаний, но и есть очень серьезное количество минусов, начиная от экологических и заканчивая технологическими вопросами. Я уже говорил о том, что это неустойчивая, прерывистая генерация, и это главная проблема солнечных и ветровых электростанций. Вот все эти вопросы сейчас остаются в стороне.
Это лоббирование в экономическом смысле работает просто и незамысловато. На деньги арабских инвесторов закупается китайское оборудование для строительства этих станций. Все довольны. И арабские инвесторы, и китайские производители, и узбекские чиновники, и лоббисты. Но что от этого получит Узбекистан в перспективе? Поживем, увидим.
Первые станции уже закончили строить, в ближайшие 2-3 года будет запущено еще несколько. Посмотрим, что получится.
К сожалению, это мало обсуждается в публичном пространстве. Это лобби очень не любит открытости и прозрачности. Вы, наверное, первое издание, которое поднимает этот вопрос.