После того, как праздничная мишура окончательно спадает и улетучивается эйфория от трансформации в новую политико-экономическую формацию, как правило, наступает кризисная реальность. Становится ясно, что разрушать всё до основания было абсолютно не умно. Потому как это самое «всё» нужно теперь возводить с нуля. И вот поди-ка, попробуй. Ломать-то не строить.
В самом начале девяностых, на старте пресловутых рыночных реформ власти Казахстана, открестившись от колхозных развалин в пользу частных рук, сняли с себя все обязательства по этому поводу, ясно дав понять сельчанам: теперь уж вы как-нибудь сами. И остался деревенский житель у разбитой сенокосилки один на один со своими проблемами и мечтами о светлом будущем.
Да и кому оно (село) было нужно в девяностые? Страна, взяв курс на построение «демократии», открыла в себе новый потенциал. И к сельскому хозяйству стала относиться как к пережитку прошлого. Зачем, мол, оно нам теперь? Есть, вон, китайцы, узбеки те же. Привезут всё, что надо. Лишь бы деньги были.
И пошло-поехало. Оставшиеся без работы сельские трудовые ресурсы потянулись в города, где принялись самообеспечиваться. Правда, не всегда удачно. Народ повалил из сёл с такой силой, что стало казаться, что их (сёл) скоро не останется вообще. Оптимизация, проводимая в те годы параллельно приватизации, лишь усугубила этот процесс.
И ни низы, ни верхи о спасении деревни даже не думали. Низам нужно было выживать. Верхам — обогащаться. Народ деревенский оказался вынужденным перебиваться случайными заработками в городе. Частным извозом заниматься или, на худой конец, тачку толкать на базаре. Все лучше, чем оставаться прозябать среди развалин колхозов и совхозов.
Власти тем временем не то, чтобы совсем о селе думать забыли. Время от времени о нем все же чаяли. Или, по крайней мере, делали вид. Министерство сельского хозяйства ведь сохранили. А оно по роду своей деятельности было обязано это делать. И главным результатом его деятельности того времени стало введение в обиход нового модного понятия — «фермеры».
А поскольку понятие это, как и всё остальные, ставшее модным в ту пору, пришло из-за океана, чиновники от Минсельхоза при первой же возможности отправились прямо туда. За океан. Якобы перенимать положительный опыт. На самом же деле — осуществить свою давнюю мечту побывать в вожделенной Америке, показываемой в красочных голливудских фильмах. За государственный счёт, разумеется.
Заграница нам поможет… развалить то, что осталось
Там им мозги и вправили. Прибыв в колыбель всеразрушающей демократии, бывшие коммунисты моментально забыли, что начинали карьеру в те времена, когда Казахстан в составе большой страны руками своих тружеников на-гора выдавал сотни миллионов тонн зерна, мяса, молока, шкур, овощей, фруктов и прочих экологически чистых, не содержащих ГМО продуктов. В головах звучало лишь одно слово — реформы. А потому всё, что сделали при былом строе, категорически отвергали и предавали анафеме.
Реформаторов после этого понаехало в казахские степи видимо-невидимо. Сами же казахи, благополучно развалив под воздействием ветра перемен свои некогда крепкие хозяйства и собственными руками уничтожив практически весь свой потенциал, встречали их с распростёртыми объятиями. В светлой и наивной надежде на то, что заграница им обязательно поможет.
В Казахстан на правах представителей «цивилизованного» мира стали прибывать то американцы, то голландцы, то ещё какие-нибудь пахнущие дорогим парфюмом господа. Одни, чтобы учить местных животноводов скот выращивать. Другие — картошку.
Казахи же, забыв, что на протяжении веков являлись потомственными скотоводами, раскрыв рты слушали курсы по животноводству от американских ковбоев, деловито осматривавших руины былых колхозных кошар.
Параллельно с этим происходило растаскивание бывших колхозных земель между оставшимися селянами. Народ, получив паи, не зная, что с ними делать, вначале пытался обрабатывать свои клочки земли самостоятельно. Однако вскоре пришло понимание, что это нерентабельно, и что выгоднее сдать паи в аренду. Так начались беспрецедентная консолидация сельскохозяйственных земель и формирование класса крупных землепользователей, не имеющие аналогов в мире. Разве что только на постсоветском пространстве.
Ну вот скажите, у кого в Европе или Азии есть по 600-800 тысяч гектаров пахотных земель? Это ведь совершенно немыслимые даже в Америке объемы так называемых земельных банков. Причем сегодня в земельной сфере всё, можно сказать, устоялось. Юридически ведь бесхозной земли в Казахстане нет. Даже если на каком-нибудь куске нашей бескрайней степи ничего не растёт, это не означает, что у этого куска нет хозяина.
Но лучше от этого не стало. Уж сколько лет прошло, а до результатов былых социалистических соревнований казахстанским аграриям еще весьма и весьма далеко. Как по количеству выпускаемой продукции, так и по качеству. Ну и по уровню жизни сельчан, разумеется.
За эти годы новые казахские латифундисты посредством своего лобби в парламенте пытались несколько раз поднять шум на тему «село умирает», чтобы выбить субсидии для себя любимых. Но особого результата, кроме бешеного роста цен на земельные участки, это не повлекло.
Власть время от времени тужилась делать кое-какие подвижки то ли для улучшения ситуации, то ли просто для того, чтобы подсластить пилюлю. Но и это ни к чему не привело. Разве что к попыткам проведения так называемых земельных протестов. Радости это, как известно, никакой не принесло. И положение в сельском хозяйстве не изменилось. А если где-то и наблюдается стабильный прогресс, то только в ежегодном росте цен на продукты питания.
Колхоз — дело добровольное и правильное
И вот вам горькая для демократов, либералов и прочих одурманенных западной пропагандой вестернизаторов правда: как бы ни противились реформаторы и противники всего советского это признать, они проиграли. Официальная статистика показывает, что растаскивание колхозов на мелкие части оказалось делом совсем неразумным и неблагодарным. Жизнь наглядно демонстрирует, что мелкие хозяйства являются нерентабельными. А потому в целях выживания они либо объединяются, либо крупные хозяйства выкупают их доли. Большие легко выигрывают конкуренцию у маленьких. Давят их количеством выпускаемой продукции, вынуждая либо все продать и податься в город, либо присоединиться к себе.
Можно называть это, как угодно — фермерскими объединениями, сельскохозяйственными кооперативами, но суть остается одна — все они не что иное, как коллективные хозяйства или, проще говоря, колхозы. Жизнь вынуждает вернуться именно к колхозам, как бы это слово ни резало слух нынешним доморощенным капиталистам, демократам, либералам и прочим «прогрессивно» мыслящим реформаторам.
Возникает вопрос: зачем нужно было их (колхозы) разваливать? Стоило ли их разорять в угарной эйфории независимости? Стоило ли распродавать по дешевке колхозное имущество, технику и оборудование на металл в Китай, чтобы потом собирать всё это по крупицам вновь и безуспешно пытаться поставить на ноги былой гигантский агропромышленный комплекс?
Наверное, стоило. Без проблем-то ведь жить можно, но скучно. Нет в жизни интереса, когда не над чем голове болеть. И даже не думайте называть это мазохизмом.
Только вот ломать-то — не строить. Увы, сегодня сельское хозяйство Казахстана лежит на боку без шансов подняться на ноги. Нет ни организации, ни логистики, ни стратегии. Катастрофически не хватает элементарного — вагонов и элеваторов. А оставшиеся перерабатывающие комплексы не в состоянии проглотить даже нынешний, мизерный по советским меркам урожай.
В итоге большая часть собранного зерна, сахарной свёклы, кукурузы и картофеля просто гниёт под открытым небом. И это повторяется из года в год.
Фермеры несут колоссальные убытки, пытаются достучаться до «небес». Но всё безуспешно.
И вот таким вот образом Казахстан, который при своем сельскохозяйственном потенциале мог бы кормить половину мира, сам вынужден импортировать сельхозпродукцию.