Федеральное агентство по делам национальностей (ФАДН) сообщило, что направило курс по социально-культурной адаптации мигрантов во все регионы России. Однако решить проблемы с адаптацией мигрантов этот курс, на наш взгляд, не поможет.
О передаче адаптационного курса в регионы на заседании комитета Госдумы по делам национальностей заявил заместитель руководителя агентства Станислав Бедкин. По его словам, курс апробирован в пяти регионах РФ – Якутии, Краснодарском, Пермском краях, Московской и Калининградской областях, где его прошли более 10,5 тыс. мигрантов. Большинство субъектов уже разработали свой региональный компонент, учитывающий местные культурные особенности, традиции и т. п. Совершенствовать курс агентство намерено и дальше.
К этому стоит добавить, что передача курса в регионы представляет собой попытку ФАДН внести свой вклад в разрешение напряженной миграционной ситуации, которая после теракта в «Крокус Сити» не только не ослабляется, но и, напротив, имеет тенденцию к дальнейшему усугублению в связи с совершением мигрантами ряда резонансных преступлений.
О планах разработать курс руководитель ФАДН Игорь Баринов сообщил в мае прошлого года на заседании комитетов Госдумы по контролю и делам национальностей. В его состав планировалось включить основные положения миграционного, трудового, административного и уголовного законодательства, сведения о нормах поведения в России и правилах исполнения религиозных обрядов, вызывающих негативную реакцию со стороны местного населения. Основной проблемой глава ФАДН назвал отсутствие инфраструктуры для обучения иностранцев.
Примечательно, что уже тогда специалисты предлагали проводить обучение иностранцев в странах их исхода, то есть ещё до того, как они прибудут на территорию России. В сентябре 2023 г. И. Баринов заявил, что надеется на превращение этого курса в будущем в обязательный и введение административной ответственности в случае отказа от его прохождения.
Несмотря на то что итоги апробации курса планировалось подвести в конце прошлого года, никаких подробностей о них не сообщалось. А между тем эти результаты представляют большой интерес. Курс направлен в основном на легализацию трудовых мигрантов и начинается он с объяснения того, какие документы слушателям необходимо оформить при въезде в Россию (миграционную карту, патент, трудовой договор и др.). Далеко не все мигранты необходимые документы оформляют. Так, например, за январь-июнь 2023 г., по данным МВД РФ, в России на миграционный учёт было поставлено 1,3 млн граждан Таджикистана, из которых работу в качестве цели прибытия указали 963,5 тыс. Однако патентов за этот же период было оформлено только 407,7 тыс., а трудовых договоров – 204,1 тыс. То есть патент оформило лишь 42,3% трудовых мигрантов, а контракт с работодателем – 21,2%. Практическим следствием адаптационных курсов должно бы стать повышение доли легально трудоустроенных мигрантов. Однако вопрос этот пока остается без ответа.
Ключевая проблема, связанная с адаптацией мигрантов, – языковая. Ареал распространения русского языка во всех государствах региона после распада СССР устойчиво сокращается. В Таджикистане доля владеющего им населения с 1989 по 2010 г. сократилась с 36,4% до 26,5%, в Узбекистане – с 33,4 до 14,1%, в Туркмении – с 38,6 до 11,8%. В трёх этих странах ситуация с русским языком наиболее сложная. В Таджикистане им владеет лишь каждый четвёртый, в Узбекистане – каждый седьмой, а в Туркмении – каждый восьмой – девятый. Заметно лучше ситуация с русским языком складывается в Киргизии, которая по размеру миграционного потока в Россию занимает третье место в регионе. Доля владеющего им населения к 2010 г. сократилась всего лишь с 56,7 до 48,3%. Тот факт, что русским владеет каждый второй житель Киргизии, выгодно выделяет её на фоне остальных стран Средней Азии.
Каким образом ФАДН рассчитывает адаптировать в России среднеазиатских трудовых мигрантов, абсолютное большинство которых русским языком не владеет, – трудноразрешимая загадка. Без знания русского языка понять лекцию, которую им читают, выходцы из Средней Азии просто не смогут. И памятки на национальных языках, которые входят в пакет «адаптационных» документов, решить её до конца не позволят, поскольку слушатели окажутся не в состоянии задать преподавателям интересующие их вопросы. Привлекать же лекторов, владеющих национальными языками стран исхода мигрантов, проблематично. Во-первых, в России изучение этих языков ведется в весьма ограниченном объёме и большого числа преподавателей просто не найти. Во-вторых, по закону мигранты для получения патента, который позволяет работать в России легально, обязаны знать русский язык, а перевод адаптационных курсов на национальный язык стимулов к изучению русского их лишает.
Наиболее благополучно ситуация с русским языком складывается в Казахстане, где ареал его распространения не только не сократился, но и, наоборот, вырос. Несмотря на массовый отток славянского населения, численность которого после обретения независимости сократилась вдвое, доля владеющего им населения с 1989 по 2010 г. увеличилась с 83,1 до 84,8%. Причём среди нерусского населения удельный вес русскоязычных увеличился ещё заметнее – с 73 до 80,5%. А это означает, что в то время, когда все остальные страны региона двигались по пути дерусификации, Казахстан эволюционировал в противоположном направлении.
Другое дело, что потоки трудовой миграции из Казахстана в Россию крайне незначительные. В первом полугодии 2023 г. с целью работы в РФ, по данным МВД, прибыли всего 65 тыс. граждан республики – в шесть раз меньше по сравнению с Киргизией, в 15 – с Таджикистаном и более чем в 25 раз – с Узбекистаном.
Ещё одна ключевая проблема курсов адаптации в существующем виде – их необязательность для трудовых мигрантов. За отказ от прохождения курса никакой ответственности иностранец, прибывший в Россию с целью работы, не несёт. В идеале проходить их трудовой мигрант должен ещё на родине, до отправки в РФ. Причём финансировать этик курсы должен отнюдь не российский бюджет, а страны исхода мигрантов, которые больше всего заинтересованы в их отправке за границу и стабильном поступлении денежных переводов.
Кроме того, сам объём курса для адаптации мигрантов в существующем виде явно недостаточен. Но одном из мероприятий по межнациональным отношениям в Общественной палате РФ осенью прошлого года, на котором присутствовал автор, представитель ФАДН сообщил, что объём такого курса составляет всего четыре часа. А теперь выяснилось, что курс свелся к лекции в 70 минут. Научить чему-то с его помощью иностранцев, большинство которых не говорит по-русски, невозможно.
С сокращением ареала русского языка тесно связана и проблема традиционализации местных обществ, которая наиболее отчетливо проявляется в росте влияния ислама. Особенно заметной она является в Таджикистане, из которого в ходе гражданской войны 1992-1997 гг. бежало почти всё русское («европейское») население, ранее выступавшее в роли проводника экономической и социальной модернизации. По словам епископа Душанбинского и Таджикистанского Питирима, «сейчас в Таджикистане мощная исламизация. Давно процессы идут, но сейчас они всё больше и больше набирают темп. Причём исламизируется молодёжь. Если люди старшего поколения, которые ещё помнят Советский Союз, не очень ревностно соблюдают посты или какие-то внешние установления, то молодёжь, подростки фанатично это выполняют». Работать в Россию едет именно молодое поколение, в мировоззрение которого изначально заложен конфликт между традиционной исламской и светской российской культурой, проявляющийся в стремлении следовать шариату.
Адаптировать такое население в России, по сути, невозможно, и никакие курсы изменить это не способны. Отсюда же проистекает и угроза роста терроризма, которую Россия уже ощутила в полной мере. Как и рост тяжкой преступности со стороны мигрантов.
Единственный выход из этой ситуации – запрет свободного въезда мигрантов в Россию с целью поиска работы на месте и их тщательный отбор, включая прохождение курсов, в странах исхода. Такой подход позволит сократить объёмы иммиграции, а тем самым и остроту миграционного кризиса в стране.