Узбекистан сталкивается с угрозой новой экологической катастрофы – но если кризис Аральского моря ударил по региону в XX веке, то сегодня под ударом оказываются основные источники питьевой воды. Загрязнение рек Чирчик и Зеравшан, пересыхание Сырдарьи и стремительное ухудшение качества водоснабжения в Ташкенте – это уже не прогнозы, а реальность.
По данным властей, более 90% поверхностных водных объектов в стране в той или иной степени загрязнены. Причины – сброс промышленных отходов, устаревшая инфраструктура очистки, слабое управление и ускоряющееся изменение климата.
Чирчик и его притоки: вода, которая уходит в память
Река Чирчик снабжает водой миллионы жителей столицы и Ташкентской области. Но последние годы она стала символом нарастающей угрозы. В августе 2025 года жители снова зафиксировали сброс загрязняющих веществ: видео и фотографии показывали мутные потоки, которые попадали прямо в русло реки.
Позднее власти объявили о проверке, но, как отмечают экологи, подобные случаи фиксируются регулярно, а реальные меры остаются ограниченными – штрафами или временными приостановками деятельности предприятий.
Проблема касается не только Чирчика. Даже его притоки стремительно теряют силу. Так, в урочище Кизилсув, всего в часе езды от Ташкента, река, ещё десять лет назад бывшая полноводной, сегодня в жаркие месяцы превращается в тонкий ручей. Родники пересыхают, а русло «живёт» лишь весной — во время дождей и таяния снегов. Экологи называют Кизилсув «лакмусовой бумажкой» климатических перемен: исчезновение этой малой реки сигнализирует об угрозе для всего Чирчика, а значит – и для питьевого водоснабжения столицы.
Зеравшан и Сырдарья: подземные и поверхностные угрозы
Вода Зеравшана содержит опасно высокие уровни тяжёлых металлов и нитратов, что связано со сбросами промышленных предприятий и активным использованием удобрений в сельском хозяйстве.
Сырдарья, вторая по значимости река страны, мелеет на глазах. В отчётах учёных фиксируется падение уровня воды из-за изменения климата и чрезмерного водопотребления. По данным FAO, Узбекистан использует 169% своих доступных водных ресурсов – один из самых высоких показателей в мире. В сельском хозяйстве расходуется до 90% всей пресной воды, в то время как в большинстве стран мира – около 70%. При этом потери в оросительных системах достигают 50%.
Человеческий фактор: от коррупции до «водного эгоизма»
«Главные угрозы для питьевой воды не природные, а антропогенные», – подчёркивает эколог Павел Волков.
А вот ещё один тревожный пример: в районе Чимгана строительный мусор закапывают всего в 200 метрах от русла горной реки Аксай-Сай, которая впадает в Чарвакское водохранилище – важнейший источник питьевой воды для Ташкента. Несмотря на очаг загрязнения, власти применили лишь административные меры к двум гражданам, и без какого-либо системного решения проблемы.
По словам эксперта в области изменения климата, водных ресурсов и устойчивого развития Булата Есекина, в регионе процветает «водный эгоизм». «Каждая страна тянет одеяло на себя, и это подрывает устойчивость всего бассейна Арала. Формальные соглашения не работают – нам нужен честный диалог и новый механизм совместного управления водой», – отмечает он.
Sreda.uz напоминает, что, хотя законодательство перекладывает ответственность за Чирчик на государственные органы, в реальности они зачастую перекладывают её друг на друга.
Голос эксперта: Павел Волков, директор экологического ННО «Индиго»
– Какие ключевые экологические угрозы вы видите сегодня для питьевой воды в Узбекистане?
– Все угрозы для питьевой воды, они не экологические, они антропогенного характера, в основном всё от воздействия человека, либо его деятельности.
Природный или климатический факторы значительно меньше приносят угроз, чем воздействие человека. Неразумное пользование дарами природы, конкретно водой.
Большая ошибка, которую сейчас все делают, и госсотрудники, и народ, когда делит питьевую воду, разделяют и водные источники, например, рек и подземных вод, это неправильно. Вода в кран попадает именно или из грунтовых вод, либо из водных артерий, которые протекают на поверхности земли. Чем больше мы их будем загрязнять, тем сложнее нам будет получать качественную чистую питьевую воду.
Она будет обходиться значительно дороже, по всем параметрам, включая и препараты с помощью которых её доводят до нужных показателей по ГОСТу. И будет намного больше требоваться и все они будут дороже. Также сама система водоканалов уже не справляться как нужно с функциями очистки воды.
Повсеместно идет иссушение дельт, превращение озерно-речных систем в гниющие болота, которые зачастую используется как источники водоснабжения. Массовое применение ядохимикатов в орошаемом земледелии, сброс в гидрографическую сеть сточных, а также высокоминерализованных коллекторно-дренажных вод обусловливают нарастающее загрязнение водных объектов, негативное влияние которого усиливается особенно вниз по течению рек и подземных источников которые зачастую имеют соединения под землей.
– С какими случаями выброса промышленных отходов в реки вы сталкивались в своей практике?
– Очень много случаев когда предприятия сливают воду после своей деятельности либо в канализацию, либо напрямую – в артерии рек и каналов. Также имеются автомойки, которые делают то же самое – после мытья машин, воду с химией и нефтепродуктами сливают в водные источники. На массиве Узгарыш есть автомойка от которой идет труба прямо в русло канала Салар. Можно в режиме реального времени наблюдать, когда заезжает машина и ее начинают мыть, примерно посередине русла канала начинают всплывать нефтепятна и мыльные пузыри. И таких автомоек ни одна. Мы обращались с этой проблемой в Минэкологии, на пару недель закрывали эту автомойку, но буквально в течение месяца она начала работать в том же режиме. Если все случаи перечислять, с которыми мы сталкиваемся, толстая книга получится. Пока у нас не кончится подход «любая бизнес хороша», трудно будет иметь хорошую воду, как питьевую, так и техническую, которой можно поливать безопасно поля.
Почти все берега рек сейчас завалены стихийными мусорными свалками, это касается почти всех рек и каналов, и маленьких, и больших.
Такая практика может привести к глобальной катастрофе в плане воды, точнее её чистоты. Также в данный момент опасная тенденция пошла – засыпать свалки тонким слоем земли, чтобы скрыть их. Не пытаются убрать, вывезти мусор. Пытаются его скрыть. Это очень негативный момент. Все эти свалки превращаются в бомбы замедленного действия, так как процессы разложения происходят и их никто не может отменить. При нагревании земли, в жаркие периоды, эти процессы ускоряются. Пластик, полиэтилен также распадаются на микрочастицы и всё это происходит постоянно. С осадками всё это попадает в русла рек, в грунтовые воды. Все это будет происходить десятилетиями. Крайне опасная практика, засыпать мусор тонким слоем земли. От этого необходимо срочно избавляться.
– Насколько остро стоит проблема загрязнения рек Чирчик и Зеравшан? Есть ли актуальные данные по ним?
– Я бы не стал делить реки, какая больше какая меньше загрязняется, всё сильно загрязняются и все под угрозой. Какая-то чуть-чуть меньше, какая-то больше. Все они мелеют. Всё это происходит в основном из-за антропогенного воздействия, добыча песчано-гравийного материала для строек вдоль русел рек, тоже приводит к тому что они начинают мелеть. Конкретно, актуальных данных нет, потому, что наше Министерство экологии и Министерство водного хозяйства в основном дают публикации о положительном (где-то камеры повесили, где-то кого-то наказали) и т.д. Достоверной информацию о состоянии рек, подземных источников почти нигде нет. Хотя статья 49 конституции Узбекистана гласит: Каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о её состоянии. Государство создает условия для осуществления общественного контроля в области градостроительной деятельности в целях обеспечения экологических прав граждан и недопущения вредного воздействия на окружающую среду.
– Ну и невооружённым глазом видно, что не всё в порядке. На уровне руководителей отраслей нужно менять полностью отношения к природным ресурсам, особенно к воде, также к земле, к зелёному фонду — это является естественной средой обитания и если она испортится, она станет попросту агрессивной для существования человека и всего живого.
– Почему, по вашему мнению, многие предприятия продолжают сбрасывать отходы в водоёмы, несмотря на существующие законы?
– Потому что это значительно дешевле, чем сделать локальные очистные сооружения, которые надо постоянно поддерживать в надлежащем состоянии. это основная причина. Намного легче сейчас заплатить инспектору, и он закроет на это глаза.
Вторая причина, многие руководители, бизнесмены часто сами не осознают какой вред приносит их деятельность окружающей среде, но таких искренне не осознающих единицы.
В основном не делают очистные сооружения из-за экономических соображений, потому что это не дёшево и также требуется постоянный обслуги оборудования и это дополнительные штатные единицы, зарплата. Достаточно капиталозатратное мероприятие иметь хорошие локальные очистные сооружения.
Значительно дешевле договариваться с контролирующими органами и инспекторами.
– Как вы оцениваете действия государственных органов в вопросе охраны водных ресурсов?
– Лично я оцениваю ближе к неудовлетворительно даже относительно удовлетворительного, не говоря о хорошем. Потому что наглядно видно, что происходит с нашими реками и каналами, ну и всеми остальными водными ресурсами.
– Насколько активно гражданское общество в Узбекистане участвует в борьбе за чистую воду?
– Достаточно активно. Но в основном только голосом или словами. Очень мало есть примеров, когда гражданское общество своими силами попыталась бы очистить какой-то водный источник речку или канал.
Но очистка воды, как и любая деятельность насчёт сохранение экологического баланса или равновесия, она подразумевает под собой именно физически осуществимые дела. К примеру, если лежит куча мусора и если 100 раз, или 1000 раз сказать о куча мусора, куча мусора она не испарится, за исключением того случая, если это услышит какой-нибудь высокопоставленный руководитель или начальник, и не даст распоряжение убрать. По другому этот мусор не уйдёт, его нужно именно физически убрать.
Также и с водными источниками или другими водными артериями. Их чистить нужно именно физически, осуществимыми мерами или делами.
Что касается всех направлений в экологии или же окружающей среде, нужны совместные действия как гражданского общества, так и руководителей всех уровней. Только тогда можно привезти всё порядок. Нет нерешаемых проблем.
– Есть ли успешные кейсы взаимодействия вашей организации с властями или предприятиями по улучшению ситуации?
– Конкретно в нашей организации нет успешных кейсов с властями. Успешными могу назвать только те вещи, или случаи, когда они просто не мешали, но помощи от них никогда никакой не было. Мы лечили и деревья в парке им. Бабура в Ташкенте, и в других местах, помощи от них не было, но хорошо, что не мешали! Часто бывали ситуации когда государственные структуры запрещают что-либо делать.
С предприятиями несколько мероприятий было, в основном это высадка деревьев, либо очистка в горных ландшафтов от мусора, когда некоторые предприятия выступали спонсорами.
Есть много успешных опытов с другими некоммерческими организациями, также с некоторыми зарубежными представителями.
Честно говоря, нашими наработками больше интересуется в других странах, таких как Казахстан, Кыргызстан, Латвия, Россия. Просят поделиться нашими наработками, и мы с ними делимся.
Но местные структуры, которые задействованы в охране окружающей среды, в основной своей массе полностью безразличны. Они какие-то свои, наверное, уникальные задачи решают, им не до нас.
– Какие системные изменения в водной политике вы бы предложили для предотвращения катастрофы?
– Честно говоря, конкретного рецепта дать не могу. У нас все законы в принципе хорошие, правильные и президент разумные наставления и поручения дает. Скорее всего проблема в том, что система сама не настроена и работает не так как надо, поэтому больше нужно уделить времени и внимания, именно настройки той системы, которая есть, чтобы она работала правильно. У нас есть министерство водных ресурсов и министерство экологии и контролирующие органы как прокуратура, но видно, что они не совсем справляются, или совсем не справляются.
Поэтому считаю, что нужно наладить правильную работу систем которые есть, это во-первых.
И второе, что хотел бы рекомендовать, это усилить наказание именно чиновникам, которые зачастую не выполняют должным образом указы президента и по вине которых случаются какие-либо негативные последствия. Те, в свою очередь, влияют на окружающую среду, в том числе и водные источники.
Те же самые свалки мусора вдоль русел рек должны замечать хокимы или другие руководители. Но они бездействуют. В подобных случаях к чиновникам должны применяться более суровые наказания.
– Как изменение климата влияет на водный цикл в Центральной Азии, и в частности в Узбекистане?
– Безусловно, негативно. Во-первых, больше испаряется воды. Чем жарче на улице, тем воды больше испаряется – не только с водных источников, но и с зелёного фонда, которому вода необходима для существования.
Для всей Центральной Азии потепление климата – это серьёзный звоночек. Рядом нет морей, океанов, из которых можно было бы брать воду, опреснять и использовать. Есть один крупный водоём, который называют Каспийское море, но, к сожалению, Узбекистан от него достаточно далеко. Каспий кстати тоже сильно мелеет. Наше Аральское море почти исчезло.
Считаю, что Узбекистан должен серьёзно поменять свою политику и отношение к водопользованию. Сейчас самое время уже делать установки или резервуары, в которые можно было бы собирать для хранения осадковые воды после дождей, или таянья снегов.
Также необходимо отменить закон, который запрещается поливать деревья. Или доработать его до той степени, чтобы можно было поливать хотя бы ограниченным количеством воды в любое время суток, именно зелёные насаждения. В природе всё взаимосвязано чем меньше будет зелени вокруг, тем меньше будет воды везде. Это аксиома, которую не надо доказывать. Это уже прошли многие страны, в том числе и африканского континента, Китай и пр.
Всем нужно осознать, что без воды будет тяжко как жить, так же и осуществлять любую экономическую деятельность.
В связи с этим рекомендую кардинально менять отношения к водным ресурсам страны.
Разумно и грамотно использовать, именно использовать, не пытаться запретить использовать, а разумно и грамотно использовать, поливая водой деревья или другие зеленые насаждения. Вода приносит пользу для земли, зелёного фонда. Повторюсь: в природе всё взаимосвязано. Нехватка воды по цепочке принесет за собой другие проблемы.
– Насколько эффективны текущие водоочистные сооружения и есть ли реальные перспективы их модернизации?
– В принципе, можно любую воду очистить. Но это будет значительно дороже. Вода должна будет проходить больше ступеней очистки, поэтому будет более сложное и дорогое оборудование.
У нынешних очистных сооружений достаточно мощности, но чтобы они работали эффективно, необходимо поступление более чистой воды. Более чистую воду в природных источниках сделать в наших силах, достаточно водоемы просто не засорять.
Насчёт модернизации…Ну модернизируемы как-нибудь, привезём очистные установки, но параллельно, если мы ещё дальше загрязняем те водные источники, откуда поступает вода в эти сооружения, мы не решаем проблему.
Эти сооружения также могут и не справляться с дополнительными загрязнениями. Получится, что нужно опять их модернизировать, что-то добавлять для процессов очистки. Это будет достаточно затратной позицией и вода будет дорожать для пользователей. А за ней вся производственная продукция. В связи с этим, самый простой и необходимый метод – просто научиться не загрязнять природные водные источники.
– Какие меры адаптации к изменению климата в водном секторе считаются приоритетными для Узбекистана?
– Ни одна мера не может считаться не приоритетной в водном секторе, если она в какой-либо мере позволяет сохранять воду или разумно ее использовать.
В данный момент актуально все берега рек и каналов обсадить зелеными поясами. Это действительно мера, которая сохранит количество воды, уменьшит её испарение.
Второе направление, которое мы должны сейчас освоить, это научиться сохранять осадковые воды.
Также, научиться доводить сточные воды до качества, которым будет приемлемо поливать сельхозугодья.
– Влияет ли устаревшая инфраструктура на потери воды и ухудшение качества питьевых ресурсов?
– На потери воды возможно как-то и влияет, при условии образовании коррозий и т.д. Но это скорее от того, что из некачественных материалов сделана конструкция. В мире имеются примеры, когда по несколько сот лет функционируют и каналы, и другие ирригационные системы, практически без ремонта.
Поэтому, скорее всего нужно именно на местах проверять и делать заключение — влияет ли изношенность, либо нет. Безосновательно такие вещи говорить нельзя.
Экосоциальный риск инфраструктурных проектов на водоёмах
В районе Чарвака – ключевого источника питьевой воды для Ташкента — назревает экологический конфликт из-за амбициозного проекта курорта Sea Breeze. Под хэштегом #saveChorvoq активисты и жители требуют остановить застройку, провести публичные слушания и признать территорию особо охраняемой.
Эколог Нигора Косимова резко критикует проект: «Курортная деятельность почти всегда сопровождается антропогенной нагрузкой – бытовые стоки, химикаты, топлива, моющие средства… Всё это может попасть в водохранилище и ухудшить качество питьевой воды. Активная застройка нарушает водный режим, вызывает эрозию, потерю биоразнообразия».
Однако власти настаивают, что рисков нет. Замминистра строительства Давронжон Адилов заявил, что Ташкент потребляет воды втрое больше международной нормы (2 млн м³ в день вместо необходимых 750 тыс.), и «если сократить хотя бы 10% излишнего потребления, можно обеспечить десятки подобных проектов». По его словам, сам комплекс Sea Breeze при полной загрузке будет использовать лишь 10 тыс. м³ в день – «в 12 раз меньше, чем экономия от сокращения перерасхода в столице».
Адилов также сообщил, что для курорта будет построено отдельное современное очистное сооружение в Газалкенте стоимостью около $100 млн, рассчитанное на 100 тыс. м³/сутки. Планируется, что очищенная вода будет использоваться повторно для технических нужд туристической зоны.
Тем не менее, жители и эксперты сомневаются в аргументах властей. «Опять жители виноваты? То есть надо меньше мыться и стирать – и тогда хватит воды для инвесторских проектов?» – пишут в комментариях. Другие подчёркивают: «Главная проблема не в дефиците, а в риске загрязнения Чарвака – стратегического источника питьевой воды для столицы».
Глобальный контекст: урок Арала и международная практика
Булат Есекин напоминает: лимиты забора воды из Амударьи и Сырдарьи давно превышены, и именно поэтому Амударья уже не доходит до Арала. Это – главный индикатор того, что «экологический кредит» региона исчерпан.
Он предупреждает: если страны Центральной Азии продолжат действовать по принципу «водного эгоизма», регион рискует повторить сценарий Индии и Пакистана, где водный конфликт превратился в источник постоянной напряжённости.
В то время как правительства стран ЦА строят всё новые дамбы и плотины, мировая практика идёт другим путём: только в последние годы в США и Европе снесено более 1000 плотин, а ЕС в 2024 году принял Закон о восстановлении природы, предусматривающий освобождение не менее 25 тыс. км рек для возвращения естественного течения и водных циклов.
Что делать? Решения и пробелы
Правительство Узбекистана в 2020 году утвердило Концепцию развития водного хозяйства до 2030 года, где предусмотрены шаги по цифровизации, сокращению потерь и внедрению современных технологий. В августе 2025 года вступил в силу новый Водный кодекс. Но эксперты подчёркивают: без реального общественного контроля эти меры рискуют остаться на бумаге.
Активисты предлагают создать постоянную площадку общественных дискуссий о воде – на телевидении или онлайн, с участием экологов, юристов, депутатов и граждан.
Есекин также рекомендует отказаться от водоёмких культур, восстанавливать водоудерживающие свойства почв и наладить региональный обмен по принципу «вода – продовольствие – энергия».
Заключение: дорожная карта решений
Эксперты сходятся во мнении: кризис воды в Узбекистане – это не отдалённое будущее, а реальность сегодняшнего дня. Но у страны всё ещё есть шанс изменить траекторию.
Что нужно сделать в ближайшие годы:
Региональное сотрудничество. Создать новый механизм совместного управления трансграничными водами Сырдарьи и Амударьи. Формальные соглашения не работают — нужен честный диалог без «водного эгоизма» (Булат Есекин).
Водосбережение в агросекторе. Постепенный отказ от водоёмких культур, внедрение капельного и спринклерного орошения. Израильский опыт показывает: при 75 % земель с капельным поливом расход воды снижается почти вдвое.
Общественный контроль. Ввести обязательную прозрачную отчётность по качеству воды, исполнению Водного кодекса и реализации Концепции-2030. Прямое вовлечение гражданского общества и независимых экологов.
Инфраструктура. Модернизация очистных сооружений с приоритетом на предотвращение загрязнения у источника, а не только «дорогую доочистку» (Павел Волков).
Городское водопотребление. Сокращение чрезмерных трат воды в Ташкенте: внедрение счётчиков, использование технической воды для полива, снижение потерь в сети.
Правоприменение. Жёсткие меры к предприятиям, сбрасывающим стоки и засыпающим мусор вдоль рек. Конец «договорённостям с инспекторами» (Павел Волков).
Международные уроки:
Снос плотин в США и ЕС восстановил десятки рек, улучшив их экологическое состояние и доступ к воде.
Испания и Израиль доказали, что цифровизация водного учёта и массовый переход на капельное орошение делают сельское хозяйство устойчивым даже в условиях засушливого климата.
Сингапур показал, что государственная программа по повторному использованию воды и вовлечению населения может превратить уязвимую страну в «гидрологическую лабораторию будущего».
Видение для Узбекистана
Узбекистану необходимо объединить эти подходы: региональный диалог, современные технологии, общественный контроль и просвещение. Только так можно превратить угрозу в шанс – шанс построить устойчивую водную систему, которая выдержит вызовы изменения климата и обеспечит страну водой завтра.
Камила Файзиева