В ходе международного онлайн-брифинга на тему «Мирный атом в Центральной Азии: вызовы, партнерство, будущее энергетического суверенитета», организованного Центром геополитических исследований «Берлек-Единство» (г. Уфа), Центром исследовательских инициатив «Ma’no» (г. Ташкент) и сетевым изданием «Восточный экспресс 24», прозвучало выступление директора Центра исследовательских инициатив «Ma’no» Бахтиёра Эргашева.
Атомная энергетика является, по большому счёту, безальтернативной для Узбекистана. Я исходил из этого ещё в 2008–2009 годах, когда в рамках изучения процессов индустриализации и урбанизации в стране мы обращали внимание на всё более нарастающий энергодефицит.
Уже тогда было понятно: главное решение лежит в сфере развития атомной энергетики. И в 2018 году Узбекистан приступил к практической реализации этой политики — несмотря на значительные трудности на этом пути. Но Узбекистан идёт по этому пути.
Самый главный вывод, который можно сделать из опыта развития атомной энергетики в Узбекистане — и, кстати, не только в Узбекистане, но и в Казахстане (я уверен, коллеги из Казахстана обратят на это внимание), — заключается в следующем: вопрос, изначально чисто экономический, трансформировался. Он стал геополитическим. Не просто политическим — именно геополитическим.
Его намеренно превратили в вопрос выбора основных партнёров на треке индустриального и, шире, экономического развития. «С кем вы? Почему именно эта страна? Давайте искать другие варианты — эта вам не подходит». При этом совершенно непонятно, почему не подходит. Я говорю о Западе, который через свои аффилированные ННО и СМИ, выступает категорически против того, чтобы Узбекистан реализовывал свои атомные проекты с Россией и с «Росатомом» в качестве основного партнёра.
Да, предусмотрено участие международного консорциума. Но очевидно, что основную техническую и инженерную нагрузку несёт «Росатом». И именно это вызывает сопротивление.
Таким образом, атомный проект Узбекистана был искусственно превращён в вопрос геополитического выбора. И, на мой взгляд, Узбекистан — как, впрочем, и Казахстан, насколько я понимаю, — уже продемонстрировал на практике, что такой выбор определяется не внешним давлением, а национальными интересами, энергетической необходимостью и суверенным правом страны решать, как обеспечивать своё будущее.
Николай Ильясов